После работы довольно часто ходили в парк Тельмана в «котлованчик». Это было естественное большое углубление в парке и его чудесным образом использовали, разместив здесь пивной бар. В самом низу была площадка со столиками, а вокруг кустарники и деревья.
Лучшего и уютнее места не найти, поэтому здесь всегда было много народу. Собственно, на этом все удобства кончались, потому что все остальное надо было занимать и доставать: от столика и стульев до баллонов и кружек. Сюда в одиночку никто не ходил, потому что поговорить за кружкой пива – это ни с чем не сравнимое удовольствие. Мы ходили сюда после работы. Договаривались, созванивались, заходили друг за другом.
Я сидел за своим столом, когда подошел начальник цеха, и спросил «Ну, ты идешь в Тельмана?» Вообще-то, если зовет начальник, уже надо соглашаться. «Да, конечно!». «Пошли, там Былбас ждет». Былбас Владимир Васильевич был начальником отдела неметаллов и от него можно было узнать новости службы Главного металлурга. Но мы уже в который раз договаривались: кто во время пивной трапезы заговорит о производстве, - идет за пивом. В общем, за пивом ходили весь вечер, потому что для нас интересней темы просто не было.
В этот раз только скинулись, «забили» стол, стулья, кружки, баллоны, набрали пива, уселись за стол, как Былбас сказал, что это «Чук» меня подставил под сокращение. Чуканов Михаил Иванович – старейший металлург, сейчас был замглавного металлурга. Какие только должности не занимал он за свою жизнь, работая на заводе. Его помнят и как начальника цеха, и как начальника отдела.
Уже довольно длительное время он занимал место замглавного металлурга, частенько занимая место главного в его отсутствие. Но сейчас это был уже глубокий старик. По сути, его заменял Былбас, а Михал Иваныч занимался чем угодно, его уже никто не трогал из уважения к его заслугам и сединам.
В последнее время Михал Иваныч не выходил из нашего цеха. Здесь ему было интересно. На машину ИЛ-76 конструктора ввели агрегаты и панели с сотовым заполнителем, причем огромной площадью в 350 квадратных метров. Для их изготовления и создали целый цех, который со временем стал одним из самых огромных на заводе с численностью почти 700 человек. В период запуска технология изготовления этих конструкций была в зачаточном состоянии, далеко не отработана.
Почти все работы проходили на уровне экспериментов. Вот где можно было бы написать целый производственный роман! Только спустя лет 20-25, можно было сказать, что технологии и конструкции доведены до кондиции. Над этим «мучались» не только на заводе и больше всех инженеры цеха, но и головные институты НИАТ, ВИАМ и, конечно, ОКБ им. Ильюшина – хозяева и «виновники» всех этих конструкций. Вот и Михал Иваныч очень хотел внести свою лепту.
Он любил экспериментировать, причем не допускал никаких возражений. А поле для экспериментов было огромное. Одна пресловутая «десятка» чего стоила! По техусловиям между сотовым заполнителем или, как мы его еще называли, сотоблоком, и обшивкой, не должно быть больше одной десятки миллиметра и все! Вопрос был «маааленький»: а как ее обеспечить на длине сотоблока почти в три с половиной метра и ширине около метра, да ещё кривой поверхности?
Вот тут с Чукановым мы и не сошлись в «вопросах богословия». Он говорил, что надо перейти на лекальные шаблоны, по которым припиливать идеально сотоблок в сжатом виде до его растяжки. И был в общем – то прав: сотоблок бы получился идеальным. Загвоздка состояла в том, и я на этом настаивал, что сотоблок сам по себе не существует, его надо будет вклеить в каркас.
А там детали сделаны по шаблонам, снятым с плаза, и всегда в плюс. (Плаз – жесткий носитель обводов самолета и его конструкций) А с плазов шаблоны делают с допуском в плюс – минус две десятки, и тогда сотоблок, вставленный в такой каркас будет западать. (Практически слесарь, припиливая шаблон по контуру риски, боялся ее "зарезать" и поэтому все шаблоны выполнялись в плюс). Но «Чук» меня и слушать не хотел.
Вообще, я в цех сотовых конструкций был переведен не так давно, вот как раз с плазового отделения, где я до перехода работал конструктором – плазовиком. Ну, чего ему, человеку, прошедшему на заводе огонь и воды, (а это была правда), считаться с молодым человеком, который ему рассказывал сказки. В общем, он понимал, что лекальные шаблоны я не закажу, т.е. не выпущу документ по заводу на их изготовление, тогда его идея рушится. А тут как раз по заводу прокатилась необыкновенная волна сокращения штатов.
Вот тут он меня туда и «засандалил», причем минуя цеховое начальство. Цех наш был молодой, все технологи только – только приступили к работе, так что наш начальник цеха, Жуков Вячеслав Николаевич, даже не волновался. И вот на тебе! А надо сказать, что к этому времени, я себя не так уж плохо проявил: имея за плечами опыт увязки деталей, по крайней мере, именно сейчас в период запуска нового изделия, я представлял несомненно ценность для цеха и Жуков это понимал, как никто другой.
В общем, он тоже не знал, как я попал в списки под сокращение, но начал бороться за меня, да и за единицу старшего технолога, которую могли убрать вместе со мной. Вскоре и я узнал, что попал под сокращение и что начальник цеха бегает с приказом по заводу – меня не сокращать. После долгих усилий, он принес всеми подписанный приказ о том, что «в цехе сотовых конструкций сокращение штатов не производить». И тогда я понял, что штаты, конечно, будут сохранены, а лично я из списка так и не вычеркнут, просто вместо меня могут взять другого. Единственный путь отстоять себя – идти лично к Главному инженеру, которому и было поручено заниматься всем штатным сокращением завода.
Я записался на прием и пошел. К его столу от дверей вела ковровая дорожка. Он сидел один в полной тишине и на его огромном столе ничего, кроме общей тетрадки, с разукрашенными всеми цветами карандаша фамилиями, не было. Когда я поздоровался и назвался, он открыл нужную страницу, где я очень быстро себя увидел. Он молчал. Я изложил свою просьбу, объяснил, что я из такого важного цеха, что там только идет запуск конструкций, которые завод раньше и не делал, что в общем-то приношу пользу цеху и т.д. Он молчал.
Я снова что-то начал излагать, он снова молчал. В конце - концов, и я замолчал. И тут я понял, что фамилия остается в списке, значит мне «каюк». Я встал и вдруг, не ожидая такого от самого себя, закричал: «Так я буду сокращен или нет?» Он тихо ответил: «Нет». К слову сказать, он в будущем стал министром авиационной промышленности. Я вернулся в цех и доложил Жукову, что сокращен не буду. И вот теперь Былбас сказал, кому я обязан своим сокращением.
Пиво было шестого пивзавода, нам повезло, потому что чаще здесь бывало второго, а оно не такое вкусное.
А Чуканов все равно своего добился: он умудрился заказать лекальные шаблоны, по ним делали сотоблоки и они нещадно западали, образуя большую ступеньку с каркасом. Сотоблоки втихую меняли на кондиционные, что обходилось цеху в копеечку, а вскоре, Чуканова отправили на пенсию по старости.
Чуть позже мы с ним так подружились, что с ним и Цыгановым, который когда-то принимал меня на работу в плазовое, а теперь был начальником отдела оснастки, ездили после работы во дворец железнодорожников, вблизи которого жил Чуканов, и там пропускали уже по стаканчику красного вина.
В общем, в этот раз в Тельмана в котлованчике весь разговор был посвящен пресловутой «десятке». Нагруженные пивом, мы договорились придти сюда через недельку. Созвонимся. А вопрос с «пресловутой» десяткой был решен несколько лет спустя, когда на спроектированных НИАТом станках с ЧПУ, стали обрабатывать сотоблоки в растянутом состоянии ножевой без зубцов фрезой, с увязкой к высоте каркаса, но это уже другая история. А вот, если Вам доведется быть в котлованчике парка Тельмана, то Вы убедитесь, что лучшего места поговорить за кружкой пива, просто не найти.
P.S. Позже, вспоминая события в котлованчике, вдруг вспомнил и о том, что в свое время по случаю юбилея В.Былбаса, мы с В.Н.Жуковым принесли на чевствование и прочитали вот этот адрес:
В.В. Былбасу
(Гл. химику завода – в День юбилея)
Много лет назад до перестройки,
В самый что ни есть «застойный» год,
Был назначен Былбас для постройки
Сотовых конструкций в самолет.
За работу Былбас взялся рьяно,
По заводу несся, как стрела.
А старейший металлург Чуканов,
Вел эксперименты не спеша.
В бурных спорах время пролетало,
В вечных муках « быть или не быть».
Вечерами в «Тельмана » ходили
Все дневные споры завершить.
Вот и результаты появились:
Былбас, Жуков - вместе у руля,
И в приспособлении «сварилась»
Первая зашивка для киля.
Но для Былбаса стал мир уж очень тесен,
Да родной отдел всегда манил:
Мир вокруг был очень интересен,
В общем, Былбас наш туда «свалил».
Ну, а время, ох уж это время!
Мир опять уж очень интересным стал:
Вот и Былбас уже не на время
Главным химиком объединения предстал.
Нашу дружбу с ним мы не теряем:
Вместе поздравлять его пришли,
Крепкого здоровья мы желаем,
Доброго и славного пути.
ЭДШ
P.S. Грустно, авиационный завод, почти не уступавший по площадям и оснащенности мировым заводам, практически заглох. На территории завода, используя территорию всего-то лишь нескольких цехов, расположилось предприятие по сборке легковых автомобилей....
В оставшихся пустых цехах идет мелкая работа. Никто не держит последних увольняющихся, старающихся дотянуть до пенсии пусть и без зарплаты.
"Котлованчик" жив. Но уже никто из нас туда не попадет - разъехались. Недавно и Былбас В.В., как бы воплощавший начало славного пути производства сотовых конструкций, уволился.
Уволились и последние инженеры моего техбюро. Авиационный завод, выпускавший самую нужную транспортную машину ИЛ-76 и все его модификации плюс ряд других машин, практически прекратил свое существование. Жаль!