Роется бабушка в мусорной урне
не под вечерний - бутылочный звон,
кланяйся, кланяйся - будешь фигурней,
Бог не берёт, а из времени - вон...
Между тюрьмою и вендиспансером
кто-то коляски катает, кто - пьёт.
Как упоительно засранным сквером
формальдегидный гуляет народ.
Раз-два-три (- деточки, бросьте мне), раз-два...
- Щас, эх, окурок - пузырь твой, не бзди,
только по капле вот выцедим рабство:
раз-два-три... лавочки-нары - сидим.
Вышел-сел-вышел... страна проходная -
сколько в суме: от "ура!" до хапка.
Жизни зазор - как тебе, мать, до рая,
и весь ништяк - расстоянье плевка.
А у страны точка есть невозврата?
Ведь за углом, ссуко, та же бермудь.
В жизни-цугцванге мы в ходе от мата -
ша!: ведь авось - наш гоп-стоповый путь.
Хоть матюгами нас, хоть батогами,
хоть гулагАми - всё не Сингапур:
брось мимо урны - почти оригами,
отхэппибёздит наш срач ваш гламур.
Неча тут ёжиться - гадим на равных:
мы на природу, а вы на мозги.
Пусть на помойке и сдохнет наш правнук,
но не дебилом в слюнявчике, гы...
Не убоясь, в треугольнике канем,
понту "не верь, не проси" лишь и вняв.
И только бабушка, пепельный ангел,
нас перекрестит, авоськой звеня...