не ломайся, давай, приходи меня добивать.
крутить меня в ржавой памяти-мясорубке.
мы зверьки-одиночки, которых отстреливают на шубки,
мы зверьки-одиночки, смотри, и только прорезались зубки.
а мы-то - давай пищать.
Говорю о тебе - все равно, что наружу горлом.
как будто сначала за ушком - а потом стреляют в живот.
я терплю до упора, я тогда выхрипываю приговором,
сквозь сжатые зубы процеживаю хлороформом:
"да кому же ты нужен-то, кроме меня, идиот".
вот смотри - этот город, в котором хотя бы выстоять,
не рухнуть без чувств, измотанной и слепой,
сам извивается в спазмах, слезится, блюет туристами
с их постными лицами, августом и таксистами.
я целую город во влажный лоб мостовой.
так пошло - к самой себе истекать на жалость,
издавать вместо слов истеричный, крикливый лай.
ну скажи, ну для этого все кончалось и начиналось?
ну для этого, черт возьми, милый мой, я рождалась
чтоб потом -
"Я пришла к тебе. Я не знаю зачем.
Стреляй."