Что сулит нам будущее в искусстве? Череду ярких вспышек, россыпь безупречных бриллиантов, или же глубокое, темное, беспробудное похмелье того, что сейчас принято в кругах сомнительной интеллигенции называть "современным искусством"?
Переживания по этому поводу, хочется сказать, вполне оправданы, если смотреть широко раскрытыми глазами на то, что происходит вокруг. Все больше и больше появляется новых "талантов" в самых различных кругах art’а, будь то поэзия, живопись, кинематограф, фотография или что-то еще. И с каждым годом мы приближаемся к какому-то разрешению, концу, если можно так выразиться. Развращается само представление об искусстве. Творчество стало уделом чудаков, лентяев, бездельников. Глобальная паутина, какой бы огромный вклад она не сделала для всего человечества в целом, убила в зародыше новое поколение творческих деятелей. Достаточно беглого взгляда, чтобы понять, сколько сейчас существует действующих сайтов для начинающих писателей, мало-мальски талантливых фотографов и художников. Творить стало бесстыдно просто. Рукописи больше не хранятся в потрепанных тетрадях, ожидая своего зачтения. Слово потеряло свою цену, теперь оно ничего не стоит. Каждый, кто умеет рифмовать "любовь-кровь", с готовностью и рвением дикого зверя забрасывает форумы своими стихами. И процент такого "творчества" несоизмеримо большой, если сравнивать его с действительно стоящими творениями. Как писал Генри Миллер: "поэзия мертва", и с этим сейчас сложно не согласиться. По крайней мере, если и не мертва, то спит летаргическим сном и источает вонь, как порядочный труп.
Существует и другая сторона медали, еще более сомнительная.
Сейчас принято считать гениальным то, что по сути не несет никакой ценности. Постмодернизм, в вопиющей агонии своей, породил настоящего монстра, еще более кровожадного и устрашающего. Это чудище требует изменений, кардинальных шагов, движения вперед. Но общество наше настолько запуталось в погоне за несуществующими истинами, что не знает, в какую сторону ему бежать, и поэтому устремляется сразу во все ему известные. Но это, как мы видим, практически ни к чему не приводит. Искусство упрощается до безумия. То, что сейчас выдается за "глоток свежего воздуха" является, с моей точки зрения, концентрированным угарным газом, с вполне четкими намерениями направленным в наши легкие и карманы. Искусство стало бизнесом в самом неприятном его виде. Графоманство заразительно, как сифилис.
Возникает вопрос – нужна ли четкая и разграниченная цензура в искусстве?
Нужно ли ограничение в порывах современных творцов, или же нам стоит пустить дело на самотек и ждать к чему это все приведет? Сомнений нет, Москва не сразу строилась, и такие личности, как Уилльям Берроуз и Даниил Хармс не сразу стали культовыми и поначалу испытывали на себе вполне оправданное давление со стороны общества. Идеи и форма их творчества не совпадали со многими устоявшимися критериями, на которых базировалось представление о том, что должна представлять собой литература и искусство в целом. Но они вырвались из этого, сумели сломать и перестроить заново то, что считалось непрекословным законом. И в этом их огромная заслуга, это неопровержимо.
Но что же происходит сейчас? Есть ли у нас свои Керуаки и Гинзберги?
Я не могу ответить на этот вопрос. Творчество перестало нести в себе конкретные мысли. Теперь все ссылается в большей степени на символизм, понятный разве что самому автору. Безусловно, необходимо что-то новое, что-то, что смогло бы пробудить искусство, заставить поэтов почувствовать себя героями, а не затравленными псами.
Но должно ли это рвение подвергаться цензуре?
Ведь если ничего не запрещать, то наверняка появится то, что даже самому продвинутому читателю будет сложно воспринимать как поэзию. Искусство не должно быть ради порнографии, но может ли порнография быть ради искусства? И имеет ли право выставляться такое творение на общественную оценку? Даже мне, человеку искушенному в разных ипостасях, сложно ответить на этот вопрос.
Именно в этом проявляется выражение «нонконформистский консерватизм». То, что когда-то взрывало умы масс своей эстетической непристойностью и противоречиями с общественным мнением, блекнет на фоне того, что может произойти в будущем. Монстр, созданный нами самими, уже готов вырваться на свободу через новое поколение, по сравнению с которым бит-отель будет смотреться сектой праведников. Это чудище, вскормленное Ирвином Уэлшем и Энди Уорхолом, больше всего на свете хочет превзойти своих родителей в безумии. Но будет ли его безумие таким же вдохновляющим и исполненным божественного происхождения? Или же оно будет представлять злобу и ненависть ко всему окружающему в самом чистом и непреклонном виде?
Ответ на этот вопрос придет к нам совсем скоро. Еще немного времени должно пройти, чтобы мы смогли понять, что ждет нас впереди. Рай или Ад. Жизнь или Смерть.
«Мы выбрали Ад». Так говорит нам Генри Миллер.
И, на мой взгляд, он ближе всех подобрался к истине