Были все желания высоки,
Дни швырялись временем день за днем,
Небо, гладью серою, вдоль реки,
К полю даль пристрачивало дождем,
Что все шел и шел, и не мог дойти,
Фуэте разучивая с рекой.
И стелились заново все пути,
Непутево выстлался только мой.
И, у безысходности взяв взаймы,
Я, не собираясь долг возвращать,
Несмотря на вздохи самой Зимы,
Осень пригласил к себе зимовать.
И от этой дерзости дух свело, –
Не силен я братцы, ох, не силен, –
Леденящим было в окне стекло,
А за ним, – расплавленным, – горизонт.
Кто из нас двоих больше отрыдал,
В эту ночь с дождем, знает только Бог.
Поглумиться повода я не дал
Над собою Богу, и он не смог
Помешать мне Осень к себе позвать…
Поутру, открыв окно, я шептал:
Благодать, какая же благодать, –
Вышло так, что имя ее назвал.
С той поры мы вместе живем, кружим,
И теперь не дом у меня, а сад,
Хоть и облетевший слегка… Но жизнь, –
Как неутихающий листопад:
Разноцветный, свадебный, золотой.
Ни прибавить дня нельзя, ни отнять.
Называет Осень меня: Родной...
И не хочется ничего менять.
Даже в мыслях не было разойтись,
И, наверное, не пристанет впредь.
Осень, для меня, – это просто жизнь,
Без нее, – останется умереть!
Упаду куда-нибудь, выйдет срок,
На могильном камне напишут мне:
Он остался с Осенью, он не смог!
И залепит надпись апрельский снег…