1.
Это я на сходнях в позе Будды.
Здесь, на фото, мне cемнадцать лет.
Видишь, медитирую как будто…
Ничего на самом деле нет:
Дурь в башке и тройки в аттестате,
Эпатаж, дешёвые понты…
Лучше б не меня тогда приятель
Щёлкнул, а вот этот фон: мосты,
Кроны тополей патлатых, груду
Кирпича, дома (уж многих нет), -
То, что в то мгновение как чудо
Не воспринималось, - волны, свет…
2.
Чугунный трос, торчащий изо рта
Чудовища, взирающего тупо
На своего собрата у моста,
Чуть в стороне - взъерошенная группа
Подростков, возле тающего льда
На сходнях бомж рассудок топит в пиве.
Да, жёлтый снег, да, слиты навсегда...
Лишь купола собора в перспективе
Сияют, непорочны, выше крыш,
Всю эту грязь и низость искупая…
И музыка нездешняя – услышь! –
Поверх привычной ругани и лая.
3.
Лестницы, ведущей в никуда
Головокружительный вираж,
Купол – путеводная звезда…
Всё равно когда-нибудь отдашь
Всё, к чему успела прикипеть
Однодневка-бабочка-душа:
Отблеска трепещущего медь,
Замирание карандаша
Над мольбертом, голуби, излом
Водостока, плесень на стене,
Девочка с прокуренным лицом…
Ну зачем тогда всё это мне?
4.
На том же месте, где и Мармеладов!
Был ясный день… Куда мы шли тогда?
Какой был год, и что нам было надо?
Мерцала за перилами вода,
Не предвещая ничего дурного;
Эпоха собиралась на покой,
А он лежал в осколках ветрового
Стекла с разбитой вдребезги башкой.
Стоял автобус, и водитель трезвый
Пытался объяснить толпе зевак:
Перебегал дорогу, дескать, резво.
Ещё подумалось, что это – знак…
5.
Иных уж нет, а я живу,
Живу и никого не трогаю…
Перечитать бы ту главу
Про Афросиньюшку убогую –
«До чёртиков»… Над головой
Вода сомкнулась чёрно-бурая,
Пока закат в мансарде той
Кривлялся, туча лезла хмурая
На шпиль, и арочный проём
Темнел на фоне жёлто-бежевом,
Где мы куда-то шли вдвоём
В молчанье напряжённо-вежливом.
6.
Пропахший кошками подъезд,
Где чёрный ход, похоже, спьяну
Прокладывали; грубый жест,
Ежу понятный и барану;
Ступеньки, низкий потолок,
Как лоб того дегенерата,
Что кодовый сломал замок,
Висевший на двери когда-то…
Блатная ругань, тёмный мир
Потёртых питерских колодцев,
Где в нумерации квартир
Сам чёрт – и тот не разберётся,
Где снова станет чей-то взор
Заложником всех этих линий,
А сверху пялится в упор
Квадратик неба ярко-синий.
7.
Крыш пологие скаты
И стрекозы антенн,
Яркий мяч полосатый –
Гулким эхом от стен.
Полутёмной, манящей
Низкой арки проём.
Надо, надо бы чаще
Навещать этот дом.
Дверь под серым навесом
И скамья в глубине.
Чёрный кот с интересом
Смотрит вслед, на окне
Сидя, рядом с геранью,
Как заправский шпион,
Находясь на заданье…
Это явь или сон?
На скамейке три тётки.
Но затянут проём
Паутиной решётки,
Чтоб студент с топором,
Пленник мрачных теорий
И безумных идей
С диким блеском во взоре
Оставался за ней.
8.
Пускай из арки тянет сыростью
И пахнет плесенью и пылью,
Завидую, кому здесь вырасти,
Дыша туманами и гнилью,
Имперским воздухом, отравленным
Вселенской горечью и тленьем;
С умом, химерами задавленным,
Бок о бок с грозным привиденьем,
В соседстве с вековыми липами
И плеском волн на самых сходнях,
Средь нищеты и блеска – выпало,
В одной из местных преисподних…
С романом, мелким шрифтом набранным,
Бродить по набережной, слушать,
Как жадно дышит всеми жабрами
Канал, и приступ кашля душит
Жену погибшего чиновника,
Снимающую грязный угол
Внутри бомжатника, клоповника
Среди пьянчуг и прочих пугал.
И крохи счастья, что прохлопали,
И горечь давнего позора…
Но луч блестит сквозь крону тополя
И крест Никольского собора.
9.
Душа – угловая жилица,
Старуха-процентщица, где
Ты хочешь навек поселиться –
В поэме? В раю? На звезде?
Сюда тебя вряд ли потянет:
Плакаты поганят фасад
И скверик тот памятный занят,
Лишь мостик всё так же горбат
И тот же орнамент ограды,
Похожий на контуры глаз –
Сквозные, текучие взгляды –
Сквозь стены, сквозь время, сквозь нас –
На всём протяженье прогулки
На юрком речном катерке…
Сияет окно в переулке
И слышится звон вдалеке.
10
Зайти в забытый богом закуток
И, голову задрав, со дна колодца
Взглянуть на ярко-синий лоскуток
Безоблачного неба – как он вьётся
Меж тёмных труб и каменных утроб,
Во все углы, изломы затекая.
Да, комната, похожая на гроб,
Не то навеять может… Но какая
Должна душа быть, чтобы только мрак
Повсюду прозревать, извёстку с мелом?
Он что – ни разу голову, дурак,
Задрать не мог – случайно, между делом?