В темные дни осени, когда птицы
улетают на край бледного, отстраненного света,
а предметы так сладки и невыразимы,
что мешают дыханью,
как скулы больного, становятся резки границы,
осыпается, трескаясь, фреска лета,
и пустынный подлинник мира
проступает кровью сквозь ткани.
Мой дикорастущий слух уже не тянется к свету
твоего голоса. Не ищет примет в природе
твоего присутствия. Время теперь: свободе
осени, смерти. И всему, что за этим.