Перрон. Вокзал. Ну, здравствуй, здравствуй, город детства!
Ты слышишь, город? Я вернулся.... принимай!
Вошёл в троллейбус, у окошка занял место.
Мне вспомнить, город, всё поможешь? Обещай!
Пятнадцать лет назад дома’... теперь всё те же,
Но, вроде, чуточку нарядней... в окнах свет,
А вот знакомый поворот, противный скрежет...
За речкой Нерис занимается рассвет.
Ого, настроены такие небоскрёбы,
Эх, город, я тебя не видывал давно.
Довольно долго мёл на севере сугробы,
Валил кедрач до тошноты в краю лесном.
Я подъезжаю к дому, что давно оставил
По воле рока или глупости своей.
Хотел в игру сыграть, конечно же, без правил.
Зато по правилам дожил до этих дней.
Иду в подъезд, а сердце в горле так и хлещет.
Почти два долгих года ждал, но... ни письма.
Нажал звонок, трясутся руки, сникли плечи.
Обильный пот прошиб всего меня впотьмах.
Скорей увидеть тех, кем жил я эти годы:
Дочь-кроху, а теперь, шестнадцать ей... почти,
Жену, что променял на злую несвободу
И на колени став, ей прошептать: «Прости...».
За дверью тишина, ни шороха, ни звука.
О, Господи! Спаси от страшных новостей,
А за спиной ворча, соседская старуха:
С язвительной ухмылкой: «Мы не ждём гостей.
Уехали твои... на Запад... то есть в Лондон.
У нас же безработица, стало трудно жить.
Бегут и стар и млад, теперь ведь это модно.
Бери ключи, живи и некого винить».
Из услышанного рассказа.