потайком пробравшись между зорями,
поликана прикормив колбасами,
вертоградом ветреным, лазоревым
хмарина гуляла востроглазая:
яблочко червонное зацапала,
за овечьей пазухой припрятала,
да сдурила ведьма сиволапая -
утащила червяком брюхатое,
заховала поперву за матицу,
а потом за хвостик на тарелицу.
хвать-похвать – а яблочко не катится,
не мычит, а потихоньку телится:
из-под кожуры пробились крылышки,
показалась морда длинноусая.
народился гаденький горынышек
и давай за пятки всех укусывать.
отловили вёрткого ублюдыша,
да в окно швырнули за огузие.
воротили яблочко на блюдечко,
будто бы и не было конфузии,
только всё равно ему не катится,
день-деньской грустится да печалится:
где мой червячонок в лёгком платьице,
не нашёл ли смерть от чьей-то палицы?
с той поры никто его не видывал,
только по ночам шипенье слышали:
словно кто-то делится обидами,
жалится народу крыломышьему,
а потом гоняется за листьями
по каминным трубам белокаменным,
не догонит – провожает свистом, а
коль догонит – опаляет пламенем.
вот ещё гуторят, да не верится:
это он из пасмурного ельника
то позёмной приползёт метелицей,
то взовьётся выводком метеликов,
и, найдя лазейку потаённую,
смотрит, улыбаясь, виноватое
краденое яблочко червонное –
на дитя, из вертограда взятое.