* * *
Я навел себе чаю, он безвкусный, но сладкий,
Я поведал печали и нарушил порядки,
Развернул солнце к людям и к земельным вопросам,
Заболевши простудой, я подвергся допросам,
Сделал все, что просили, даже более просьбы,
Меня тихо убили б, если то не сбылось бы,
По традиции древней я теперь каторжанин,
И по тундре брожу, как парижанин,
Не ища ничего, кроме выхода к морю
И не жду никого, даже чаек. Порою
Развлекаюсь я тем, что прикидываюсь мертвым.
Долго смеюсь, затем, над вороньем старым, черным.
А зимою суровой обхожусь я без чая,
И в избушке сосновой ни о чем не мечтаю,
Потому обозленно я пытаюсь согреться,
К сыновьям нерожденным отпусти, мое сердце.