В этой квартире паркет по старушечьи дышит.
Прах от обоев старается спрятаться в стены.
Был черный ход, а теперь кладовая, и мыши
Норы свои стерегут, и не ждут перемены.
Там за буфет завалился конверт – штемпель блёклый
Май. Тридцать третий. А, может быть, тридцать девятый,
Там - утешеньем - "привет" от неведомой Лёки,
Сгибом затертым когда-то небрежно примятый.
Мыши считают, как жемчуг, перловку и гречку,
Прячут в жестянку, в запас, "Беломора" окурки…
Лампа прикинулась старою восковой свечкой…
Ребрами дранка повылезла из штукатурки….
Это, наверное, кажется хламом и сором?
Стала газетная стопка от старости рыжей.
И амальгама сползает лишайным узором
В зеркале темном… И там я себя не увижу.