Хочу рассказать тебе одну маленькую историю из моей жизни.
Сегодня, этот случай мне кажется по-настоящему странным.
Объясню почему.
По прошествии времени можешь оценить свои поступки, глядя со стороны, разложив по полочкам все события, и увидеть некую странность, которой нет объяснения.
Всё дело в том, что будучи маленьким человечком на этой огромной планете, веришь чистосердечно всему, что тебя окружает.
Веришь в сказку, в добро, обижаешься , не играешь чужими чувствами, обжигаешься, дуешь на пальчик, и веришь, что только это спасает тебя от боли.
Много лет тому назад наша семья жила в далёкой северной деревне Карелии, близ финской границы.
Можно было пешком запросто дойти до Финляндии, о которой я , маленькая девочка, ни чего не знала, да и нужды-то никакой в этом не было. А там, на другой стороне границы жила моя родня, о существовании которых никогда не говорили мои родители, времена были такие, когда даже шёпотом не вспоминали о своих истоках.
Просто любили свою маленькую родину, просто жили, просто дышали её чистым воздухом и принимали, как должное рождение и смерть.
Небольшой хутор располагался на берегу маленького озера, надо сказать, все деревни и хутора в Карелии располагались именно на берегах рек и озёр.
Красота тех мест до сих пор тревожит моё сердце. Невероятно тихие зори, огромные осенние звёзды, золотые берёзы с белыми, на столько белыми стволами, что, войдя эту рощицу, чувствуешь себя в белом царстве с золотым куполом неба, и поющим ветром в шелесте листов. Как же я любила эту маленькую рощицу на маленьком островке именно на том озере, на берегу которого я жила с моими родителями и маленьким братишкой.
Стоял ноябрь, мне исполнилось только что шесть лет, братишке не было ещё и пяти.
Отшумела осень дождями, звёздные ночи всё чаще указывали на то, что не за порогом зима, северный ветер принёс первые холода на своих холодных крыльях, первый лёд сковал озеро зеркальным льдом. Синее, необыкновенно синее небо днём отражалось в нём, что делало гладкую поверхность озера голубой и невероятно притягательной.
Родители мои работали в другой деревне за шесть километров от хутора, и нас, маленьких детей, мама оставляла под присмотром соседки, тёти Марии.
Помнится, она ужасно не любила, когда я её называла тётя Маруся, всегда поправляла, дескать, я не Маруся, а Мария. А я не понимала, в чём разница, ведь я её любила всякую.
Днём, пообедав с тётей, мы с братишкой решили погулять.
Соседка разрешила, строго наказав нам, держаться подальше от озера, лёд был ещё настолько тонок, что таил опасность проломиться под любым весом.
Но разве может ребёнок верить словам?
Ему, чтобы понять, надо потрогать, надо попробовать, надо в конце концов лизнуть.
Мы с братишкой так и сделали. Сначала лизнули, лёд оказался довольно вкусным и совершенно безобидным. Затем встали на краешек, он выдержал.
И тогда, мне в голову пришла удивительная идея.
Там, совсем недалеко от берега, на середине озерка ждёт меня маленькая рощица, там мои берёзки с удивительной белой кожей, гладкой и прохладной, там больше нет золотого неба над головой, но я то знала, что сквозь ветки берёз можно увидеть синее небо, ни чуть не хуже золотого.
Я посадила на большие сани своего брата. Эти санки в Карелии были предназначены для перевозки кадушек с водой с озера.
Они с метр длиной и шириной в пол метра, с высокой спинкой для удобства, чтобы толкать.
Брат сел молча, я ему сказала:
-Не бойся, Лёша, мы быстро, туда и обратно, тётя Маруся не увидит.
Разве я думала о том, что таит в себе это путешествие в белую рощу.
Я смело толкнула санки от берега.
Полозья легко, как по маслу , покатили по гладкой поверхности льда.
Лёд запел под полозьями, то тут , то там слышались чистые звуки хрустальных колокольчиков, я быстро бежала, так быстро, что через несколько минут полозья санок коснулись берега маленького островка.
Мы с братишкой зашли в эту сказочно притягательную страну белых берёз.
Они тихо стояли, будто заснули. Кора действительно была прохладной, не то, что летом. Я обняла берёзку и смотрела сквозь голые ветки на небо. Там высоко, высоко проплывали лёгкие облака. Небо было таким родным, таким своим.
Братишка напомнил мне, что пора домой, что тётя Маруся будет беспокоиться.
Он сел на прежнее место в сани, я храбро отолкнулась от берега.
Что я заметила сразу.
Лёд больше не пел, он замер, не слышно было хрустальных колокольчиков.
Братишка сидел в санях, не шевелясь, я быстро бежала. От полозьев в стороны расползались , будто морщинки, трещинки льда.
Не знаю, что за сила меня несла, что за сила держала моего братишку в санях, но мы с разбегу выскочили на противоположный берег, где стояла бледная тётя Маруся.
Когда я увидела её лицо и отдышавшись обернулась, я поняла, какая опасность подстерегала нас, остановись я хоть на мгновение или подскользнись.
От берега до островка, по нашему следу тянулась тёмная дорожка открытой воды. На её поверхности, словно осколки неба качались маленькие голубые льдинки.
Братишка молчал, молчал он и весь вечер, а потом всю ночь плакал.
Мне здорово попало от родителей.
Стыдно было перед тётей Марусей, что я старшая, показала младшему братишке, как можно обманывать взрослых, обидно было за маму, не поняла она меня, ведь белая рощица растёт на островке и страшно жалко было братишку, почему он всё плакал и плакал?