Дом опустел. В углу любви скелет,
как фикус. Только выцветшие шторы
надежд немного розоватят свет.
Сеть дерева осеннего, в которой
трепещет ветер и последний лист,
как в поле воин, перед Богом чист.
Бродяги-ветра младший брат сквозняк
заснул в пересеченьи колких стёкол,
где Солнце не могло присесть никак.
Прохожий лужи, как орехи, щёлкал,
звук уходящий треснул и иссяк.
Глубины отражают зеркала,
тень прокуратора в плаще с лихим подбоем,
немым кино проглочены слова,
умыты руки, ясно всё до боли.
Пробравшись, потеплевший, через раму,
луч, как щенок, уткнулся в щёку вдруг.
Сквозняк проснулся и подул на рану
как оказавший помощь старый друг.
Тут мир взорвался, позвонили в дверь.
Она в проёме и глаза огромны.
Молчи, не перебей, он ждал, поверь,
простивший, околдованный, влюблённый.