Сочинение на заданную тему: «КАПЕЛЬ…»
КАПЕЛЬ спала… Ещё касалась
Закрытых век зима… И пели
В других местах ручьи… Казалось,
Ещё не время для КАПЕЛИ…
КАПЕЛЬ… КАПЛЯ за КАПЛЕЙ… Как в любой жизни, её эпизоды-воспоминания – КАПЛИ – день за днём, подчиняясь строгому закону или подчиняясь указаниям волшебной палочки Всемогущего и Невидимого КАПЕЛЬмейстера, медленно испаряясь в своём хаотичном полёте, то улетая куда-то вверх, то возвращаясь обратно, сталкиваясь, цепляясь друг за друга, наКАПЛИваются и, на время, как бы, спрессовываются в компактные ячейки памяти – ледяные винчестеры, которые по другому, неподвластному рациональному порядку, крепятся морозами к крышам домов… чтобы потом (как подарок тем, кто сумеет его получить), весной – теплом… руками… дыханием… - их можно было бы отогреть. И воспоминания КАПЕЛЬЮ… КАПЛЯ за КАПЛЕЙ… возвратились бы и пробежали перед вашим мысленным взором кадрами старой кинохроники или обрывками своих воспоминаний, а может даже и в ощущениях чьей-то судьбы… своей (чужой) оттаявшей души…
Фридерик Шопен похоронен на Парижском кладбище,
но сердце его, по завещанию,
перевезено в Польшу и покоится
в костёле Святого Креста в Варшаве.
Капель спала… Ещё касалась
закрытых век зима… И пели
в других местах ручьи… Казалось,
ещё не время для Капели…
Звучала музыка Шопена…
Вплетаясь в кружево метели,
как будто вырвавшись из плена,
на небо ангелы летели…
Всё дальше, дальше от Варшавы…
Корчмы… харчевни и костёлы
С крестом… Окраина Державы…
Российской… Кучер невесёлый…
Среди курганов грязь со снегом…
Былая доблесть на погосте
хранит, сокрытые под небом,
доспехи… рыцарские кости…
И что пенять на непогоду?..
Орёл чеканный… столб… граница...
Душа, глотнувшая свободу,
обратно, вряд ли, возвратится.
Хандрой укутан путь до Вены.
Но что-то главное – осталось.
И клочьями жемчужной пены
свисает с морд коней усталость.
А много раньше было детство…
И колыбельные звучали…
Соседской барышни кокетство –
такие чистые печали…
Усадьба… речка в час разлива…
Заката ласковые краски…
И няня вьёт неторопливо
мир жуткой, но прекрасной сказки.
И страхи первого концерта…
И гордых слёз неутолённость
(«Я это смог!»)… И из конверта
посланье – первая влюблённость…
Но, одиночеством залита,
ночь будит новые виденья:
владенья Речи Посполитой
одеты в саван приведенья.
Мундиры… Пруссия… Австрийцы…
И русский царь… А где же Польша?
Раздел… Спасители?.. Убийцы?..
И кто решит – чего же больше?
Порыв… и вольность исполненья.
А шляхта, гордая гербами,
с Варшавой рыла укрепленья…
«И я – поляк!.. И не был с вами?!».
А музыка, как будто, свыше
струится, стискивая сердце.
Но, вдруг… оно… нет, всё же дышит…
адажио меняет скерцо.
Мазурки… рондо… полонезы…
Крах обречённого восстанья…
Не прозвучало «марсельезы».
И добровольного изгнанья
чужой уют… И вновь – дорога,
и виноградники по склонам…
Так, что ж? Торжественно и строго
сразить изысканным поклоном
Очаровательную Вену?..
И мимолётно улыбнуться,
что «в кофе добавляют пену»,
а вальсы Музыкой (!) зовутся?
Войти в пресыщенные залы
(где был недавно Паганини!)
и … удивить!!? Инициалы
к экспромту в честь эрц-герцогини…
Быть неподверженным искусу
(как путь отшельника к аббатству,
где – ничего в угоду вкусу
дурному, славе и богатству)?
А после, на парижских крышах,
умывшись в утреннем рассвете,
ворваться равным среди высших –
тех, кто у Бога на примете.
Почтительная дружба с Листом…
Ноан, неспешные прогулки…
Отказ стать первым пианистом
в (тогда!) блестящем Петербурге…
И вдохновение Мальорки…
Короткий миг блаженной лени…
И возглас Шуберта в восторге:
«Прочь шапки… перед вами – гений!!».
С воспоминаньями и болью,
с роскошным forte, нежным piano
аккорды, налетавшись вволю,
брели обратно в фортепиано.
И из груди, в созвучье строгом
укутавшись, упала в сани
Душа… И дальше – по сугробам –
домой… с последним покаяньем.
На небо ангелы летели,
Как будто, вырвавшись из плена…
Вплетаясь в кружево метели,
Звучала музыка Шопена…