Татьяне Навке
Был рыжий лёд и пламень голубой,
был визг трибун под бешенством измены,
как в масло нож, серебрянной дугой
коньки вонзались в зеркало арены.
Без мантии судья - кипящий грог,
гром - тихоокеанский идол Пасхи, -
он не хотел, он не хотел, но смог
взмыть палец вверх - без страха, без опаски.
Коньки смеялись, попадая в нерв,
как серп и молот, попадая в вены,
как груди то ль монахинь, то ли стерв, -
взрывали девственность ледовой сцены.
Был рыжим лёд, а пламень - голубым,
и зритель, задыхаясь без удавки,
дрожа, причислил к свято-несвятым
ниспосланные свыше ноги Навки, -
и изморозь искусственного льда
вмиг превратилась в пот мужских желаний...
Рыдала одинокая звезда
по кличке Марс, а с нею - марсиане...
ВЗ КИЕВ