В городе N, что ни лучше других, ни хуже,
в парке центральном жила поживала Лужа.
Было у Лужи одно, но большое, горе.
Лужа тужила о том, что она - не море.
Всё ей казалось, других она мельче, уже,
всё по ночам не спалось одинокой Луже.
Лужа молчала, в осеннее небо глядя,
и отражалась тоска в потускневшей глади.
Утром обрывки подмокших газет читала,
вечером в небе осеннем ворон считала.
В целом, считала, что небо - повыше лужа,
если слегка подвернуть, да стянуть потуже.
Вдруг оторвался листок от усталой ветки,
юркий и маленький, рыжий, сухой и меткий,
и угодил в одинокое сердце прямо,
в тот уголок, где зияла большая яма.
- Эй, капитан, поднимите мне яркий парус!
Да поживее, иначе я здесь состарюсь!
В гавани этой ленивой мне слишком сонно!
Думаешь, липовый старый корабль Ясона?!
Лево руля! Осторожно, проходим рифы!
Прямо по курсу Колхида, какие мифы!
Что там белеет в пучине? Письмо в бутылке!
Слушала лужа листок этот яркий, пылкий...
Слушала, лёжа, до ряби своей, до дрожи,
да и подумалось:
- Может я тоже?
Тоже?!...
Да и не важно...
А только бы здесь, на пару
с ветром солёным шуметь, подгоняя парус!