Вольный перевод песни Дэвида Боуи "Five Years" с альбома The Rise And Fall Of Ziggy Stardust.
Пробираясь сквозь гудящую рыночную площадь,
я удивился плачу сотни матерей.
Мальчишка, взобравшись на деревянные коробки,
громко безостановочно кричал толпе:
«Послушайте! Дурные новости!
Земле осталось жить всего пять лет!».
Его слова повергли меня в глубочайший шок,
и, кое-как стараясь сдерживать волнение,
я стал пробираться ближе
к небольшой импровизированной сцене,
с каждым шагом понимая, что юноша не врет:
его лицо, такое молодое, красивое
и необъяснимо бледное,
в лучах полуденного солнца
блестело от текущих нескончаемым потоком слез.
Все это напоминало мне ужасный бесконечный сон,
чье-то злое наваждение, обрушившееся с неба
вместе с ледяным октябрьским дождем.
Все стоны, рыдания и крики перемешались
с нотами любимых песен, назойливым пищаньем пейджеров,
телефонными звонками
и постоянными мольбами Богу о спасении.
Я оглянулся: столько разных, непохожих друг на друга лиц,
объединенных одним коротким словом «человечество».
И насколько бы все мы не казались полноценными
в своей жизни по отдельности,
в конечном счете мы разделим нашу общую судьбу все вместе,
почти одновременно, как огромное живое существо.
Я зарыдал, от ужаса опускаясь на колени,
И в короткое мгновение понял, насколько мне нужны
все эти люди. Толстые, худые, серьезные, нелепые,
старые и молодые, зрячие, слепые, богатые и бедные.
Прижав ладонь к груди, в надежде поместить
всех их навеки в свое сердце,
я стал вглядываться в испуганные лица,
изжеванные повседневными проблемами.
Девушка моего возраста,
стоявшая неподалеку слева,
начала истерически смеяться и бить своих детей.
И если бы чернокожий парень
не оттащил ее подальше силой,
то, без сомнения,
она бы их убила.
Справа от меня молодой высокий полицейский,
упав на землю, целовал ботинки старого священника.
Какого-то пьяницу, наблюдавшего за этим,
стошнило от омерзения.
За спиной я слышал гул врезавшегося в стену Кадиллака,
прижавшего колесами к асфальту тело
погибшего от столкновения солдата.
Еще мне кажется, я видел тебя вдалеке, у супермаркета,
пившую молочный коктейль, ничего не понимающую.
Я удивился, ты была такой красивой,
с вежливой улыбкой спрашивающая прохожих,
о том, что здесь случилось.
С того раза я больше тебя никогда не видел.
И едва ли ты узнаешь,
что о тебе здесь тоже написано.
Потом я вспомнил о маме,
о ее грустном исполненном тепла взгляде.
Как хотел бы я вернуть время назад,
Но теперь уже ничего нельзя исправить.
Я лежал на рыночной площади
посреди развернувшегося вокруг ада,
словно актер драматического театра,
пытаясь представить, что будет дальше.
Но в голове звучала только одна фраза:
«Пять лет – как же это все-таки мало…».