Эссе на новеллу И.Ялома «Лечение от любви»
«Лечение от любви это рассказ о Тельме, семидесятилетней женщине безнадежно, трагически влюбленной, обезумевшей от любви к молодому и красивому психологу-стажеру Мэтью.
Ирвин пишет, что страдания Тельмы не удивляли меня, поскольку любовь всегда бывает смешана с болью; но ее любовь была каким-то чудовищным перекосом — она совсем не приносила радости, вся жизнь Тельмы была сплошной мукой.
Ялом согласился лечить семидесятилетнюю женщину с любовным очарованием, поскольку был уверен, что она страдает не от любви, а от какого-то редкого извращения, которое ошибочно принимает за любовь: «Я не только верил, что смогу помочь Тельме, но и был увлечен идеей, что эта ложная любовь поможет пролить свет на глубокие тайны истинной любви».
Восемь лет назад у неё был роман с Мэтью. Она встречалась с ним каждую неделю в течении восьми месяцев в клинике и продолжала лечение как частная пациентка весь следующий год. По её словам она может избавиться от мыслей о нем. Тельма заявила Ялому: «Один раз я уже почти покончила с собой и уверена, что в следующий раз мне это удастся. Вы — моя последняя надежда».
В течение последних двадцати лет она страдала хронической депрессией. Примерно за одиннадцать лет до описываемых событий она начала лечение у Мэтью. Она встречалась с ним каждую неделю в течение восьми месяцев в клинике и продолжала лечение как частная пациентка весь следующий год. Затем, когда Мэтью получил полную ставку в больнице, ему приш¬лось бросить частную практику.
Тельма расставалась с ним с большим сожалением. По словам Тельмы он был лучшим из всех ее терапевтов, и она очень привязалась к нему: все эти двадцать месяцев она каждую неделю с нетерпением ждала очередного сеанса. Никогда до этого она ни с кем не была столь откро-венна. Никогда раньше ни один терапевт не был с ней столь безупречно искренен, прост и мягок [c. 23 -24]. Через год после их последней встречи, случайно столкнувшись с ним, они разговорились о том, что произошло в жизни Тельмы за прошедший год. Мэтью обрадовался, когда Тельма сказала, что ее мужа нет в городе. Ялом пишет: « Я не помню точно, — продолжала Тельма, — что произошло дальше, как все это случилось, кто до кого первым дотронулся, как мы оказались в постели. Мы не принимали никаких решений, все вышло непреднамеренно и как-то само собой. Единственное, что я помню абсолютно точно, — это чувство восторга, которое я испытала в объятиях Мэтью и которое было одним из самых восхитительных моментов моей жизни»( с.25).
Внезапный разрыв с Мэтью опустошил ее, а непонимание его причин делало ее состояние невыносимым. Тельма постоянно думала о Мэтью, не проходило и часа без какой-нибудь фантазии о нем. Она стала одержимой этим "почему?" Почему он отверг ее и бросил? Ну почему? Почему он не хочет видеть ее и даже говорить с ней по телефону?
После того, как все ее попытки восстановить контакт с Мэтью потерпели неудачу, Тельма совсем пала духом. Она проводила весь день дома, уставившись в окно; она не могла спать; ее речь и движения замедлились; она потеряла вкус ко всякой деятельности. Она перестала есть, и вскоре ее депрессия не поддавалась уже ни психотерапевтическому, ни медикаментозному лечению.
И.Ялом пишет: «У меня было сильное подозрение, что навязчивость Тельмы питается ее страхами старения и смерти. Одна из причин, по которой она хотела раствориться в любви и быть уничтоженной ею, состояла в стремлении избежать ужаса столкновения со смертью. Ницше говорил: "Пос¬ледняя награда смерти в том, что больше не нужно умирать"(с.48).
Ялому пришла в голову идея встретиться с Мэтью, и отнять у Тельмы все иллюзии, избавить её от психической зависимости. Но при встрече Мэтью и Тельмы, Ялом понял это не совсем так. Мэтью испытывал к Тельме только добрые чувства. Тельма хотела все больше, а большего он дать ей уже не мог. А Тельма была так поглощена своими проблемами и своим горем, что все это время абсолютно не осознавала психического состояния Мэтью?
За последние несколько месяцев Ялом выстроил «несколько альтернативных образов Мэтью безответственно¬го социопата , который использовал своих пациентов; эмоционально тупого и сексуально неполноценного Мэтью, который отыгрывал свои личные конфликты (с женщинами вообще и с матерью в частности); ослепленного тщеславием молодого терапевта, который перепутал любовное отношение к пациенту с банальным романом. Но реальный Мэтью не совпал ни с одним из этих образов. Он оказался кем-то другим, кем-то, кого я никак не ожидал встретить. Но кем? Я не был уверен. Добровольной жертвой? Раненым целителем, подобно Христу, пожертвовавшим собственной целостностью ради Тельмы? Конечно, я больше не относился к нему как к терапевту-преступнику: он был таким же пациентом, как и Тельма, к тому же (я не мог удержаться от этой мысли, глядя на Тельму, которая все еще смотрела в окно) работающим пациентом, таким, какие мне по душе.
Я помню, что испытал чувство дезориентации — так много моих мысленных конструкций разрушилось за несколько минут. Навсегда исчез образ Мэтью-социопата или терапевта-эксплуататора. Наоборот, меня стал мучить вопрос: кто кого использовал на самом деле в этих отношениях?»
Ялом разъяснил Тельме, что его и её переживания были совершенно различны, и что они не могут помочь друг другу восстановить определенное психическое состояние, в котором они тогда находилась, потому что оно не было одинаковым.
Ялом пишет: «Он чувствовал одно, а Вы — другое. У него был психоз. Он не знал, где проходят границы его "я" — где кончается он и начинаетесь Вы. Он хотел, чтобы Вы были счастливы, потому что думал, будто составляет одно целое с Вами. Он не мог испытывать любовь, потому что не знал, кто он на самом деле. Ваши переживания были совершенно иными. Вы не можете воссоздать свою романтическую любовь, состояние страстной влюбленности друг в друга, потому что ее никогда не было...
Тельма, то, что я должен сказать, неприятно, но необходимо. Позвольте мне выражаться прямо. Если между двумя людьми когда-то было одинаковое чувство, я могу понять, что у них есть шанс, пока они живы, вернуть это чувство. Это сложная задача — в конце концов, люди меняются, и чувства никогда не застывают в неизменности, — но все же, я полагаю, это в пределах возможного. Они могли бы больше общаться, попытаться достичь более искренних и глубоких отношений и приблизиться к тому, что было раньше, поскольку абсолютная любовь недостижима»[c.66].
Тельма была в отчаянии, так как она поддерживала восьмилетнюю иллюзию, что самоубийством может отмстить Мэтью так, как считала что убьет этим и Мэтью.
Ялом заметил взрыв гнева и ярость Тельмы и это избавило её от психической зависимости и навязчивости. Он понял, что Тельма признала факт утраты иллюзии о «высших минутах её жизни» и потеряла восемь лет непрерывной жертвы (если она защищала иллюзию, то её жертва была бессмысленной).
Ялом пишет об этом: « Какой я была дурой, что защищала его все эти восемь лет! (Гнев оживил Тельму). Мой рассудок говорит мне, что Вы правы, и что больше не буду пациенткой»
Через шесть месяцев Ялом узнал, что Тельме стало лучше.
«Был эффективно применен системный подход (к терапевтическому процессу привлекались муж пациентки и ее старый друг, с которым она долгое время не виделась)»( с.75).
Ирвин Ялом Лечение от любви. М.: «Класс», 2007.