Железобетонная сказка
Таксиста Чукча обманул:
трешку дал, а сам не поехал.
(народное)
Жил-был писатель. Велемир Коктебельский. Известный писатель. Правда, никто его не читал, но все точно знали, что Коктебельский – писатель известный.
Он даже толстый журнал издавал. Очень толстый журнал. Потому что выходил тот журнал раз в семь лет.
Правда, журнал никто не читал – некогда было. Но уважали. Там на обложке – сплошь классики. А внутри не классики, но писатели современные.
И произведения злободневные такие. Отдашь редактору – в номер! срочно! И срочно печатают – через семь лет.
Зато Велемир Коктебельский очень был популярен. Особенно в ЦДЛ. За щедрость и справедливость. Его даже «талантищем» называли. Те, кому он коньяк наливал. А те, кому водку – те и вовсе в гении Велемира записывали.
Жил-был поэт. Саша Клирманн. Поэт, как поэт. Матершинник, бабник и пьяница.
Никто, кроме баб его не любил. А бабы стихи его не любили. Зато мужики стихи его любили, а самого – не очень. Все из-за баб.
На этом писатель с поэтом и подружились. Коктебельскому бабы без денег не улыбались даже. А за деньги писателю было не интересно.
Давно это было – пару толстых журналов назад. Не то, что теперь.
Вот и говорит прозаик Коктебельский поэту Клирманну:
- Что же ты, брат, все без денег ходишь, голодный, и всякую дрянь пьешь? Давай я тебя напою-накормлю, а ты мне за это Великую тайну откроешь.
- Какую такую тайну?
- Почему тебя бабы без денег любят, а меня и с деньгами только пользуют.
- Рассказать не могу, - говорит поэт - могу показать.
В общем, договорились.
Вышли на улицу. Мимо идут. Две. Ничего себе так.
Клирманн – шлеп на грудь какой-то пропуск, хвать из кармана диктофон и к ним:
- Это опрос для газеты «Плуг». Девушки, ответьте на вопрос. Как вас зовут?
Всё! Дело в шляпе!
Почесал Коктебельский шляпу и сделал вид, что всему научился.
А уж потом, опосля ресторана в сауне-вип открылась Вторая Великая тайна.
Коктебельский был вовсе не Коктебельский, а очень даже себе Синайский, а Клирманн – наоборот. В общем, у каждого свой псевдоним.
- Саня, зачем тебе псевдоним? – спросил Велемир Коктебельский.
- Модно. – ответил поэт.
- А тебе, Велемир, псевдоним зачем? – спросил Клирманн
- Полезно. - Ответил прозаик.
На том и договорились.
Тайну эту не раскрывать никому. Ник-кому!
И разошлись – один стихи писать, другой прозу издавать.
Недавно снова встретились – пару толстых журналов спустя.
Прозаик опять толстый журнал издавал, коньяки наливал, а поэту, естественно, водки.
Поэт, правда, пить завязал, женился, остепенился, зато по всей стране прокатался – фестивали и праздники делал.
Прозаик поэту и говорит:
- Что же ты, брат, все без денег ходишь, голодный, и чай всухомятку пьешь? Давай я тебя напою-накормлю, а ты мне за это Третью Великую тайну откроешь.
- Какую такую тайну?
- Почему твои праздники и фестивали даже без денег любят, а журналы мои и за деньги читать не хотят?
- Рассказать не могу, - говорит поэт - могу показать.
В общем, договорились.
С одним только условием: прозаик поэтову книжку из типографии выкупает, а поэт прозаикову прозу со сцены вместо стихов читает.
Приехали на праздник деревенский.
Вышел поэт на сцену и давай прозаикову прозу народу читать.
Все очень смеялись. Правда, не поняли, может, чего. И давай орать:
- Автора, автора!
Вышел на сцену Велемир Коктебельский, пукнул, чихнул, помял микрофон, облизнул, прозаикался малость – прозаик же. В общем, все поняли и стали ждать толстый журнал.
А поэт, пока прозаик прозаикивался, все книжки свои продавал – довольный! А что? Народ читает – радуется, понимает, значит.
Приехали на фестиваль уездный.
Вышел поэт на сцену и давай прозаикову прозу поэтам и бардам читать.
Смеялись, но как-то не очень. И «Автора» уже не выкликали. Но про толстый журнал хорошо понимали. Рукописи собрали, прозаику сдали. В послеследующий номер – который через семь лет. А как же? На злобу дня! Ждут.
А поэт, все книжки свои продавал и раздаривал.
Приехали в город губернский. Договорились свой фестиваль делать.
А чего? У поэта опыт, друзья и книжка, у прозаика деньги и толстый журнал уже вышел почти - чего бы не сделать-то?
По телевизору выступили, по радио головами покивали, газетчикам интервью пораздвали, с чиновниками по рукам ударили, залы забронировали, афиши заказали.
Да еще и столичных звезд назвали - гонорары наобещали.
А как же – ПРЕЗЕНТАЦИЯ!
В общем, все всё поняли и стали ждать толстый журнал. И фестиваль, конечно, на котором этот журнал всем раздавать будут.
И все бы хорошо.
Да вспомнил тут Велемир Коктебельский Великую Первую тайну. Ту, что про баб - два толстых журнала назад.
Пока поэт всё книжки свои друзьям раздавал, Коктебельский – шлеп на грудь какой-то пропуск, хвать из кармана диктофон и к ней:
- Это опрос для газеты «Плуг». Девушка, ответьте на вопрос. Как вас зовут?
Всё! Дело в шляпе!
Только вот город губернский – не Старый Арбат. Да и два толстых журнала уже прошло. Пуп седой, костюмчик крутой, кошелек тугой. Тронул – женись и деньги вперед.
И почуял себя Велемир Коктебельский Аллах-Акбаром Синайским в самый разгар антифады.
Связь отключил, каску нацепил, в подвале спрятался.
А время идет, афиши расклеены, столичные звёзды на чемоданах сидят – гонораров ждут.
Поэт по городу губернскому метался, холодным потом обливался, но, как ни старался, прозаик с деньгами не объявлялся. В подвале в каске сидел, на связь выходить не хотел.
Ну, поэт – он и в Пензе поэт. Тельняшку до пупа порвал, денег назанимал, столичных звезд на концерты привел и сам фестиваль провел.
Только без презентации.
А зачем презентация, если толстый журнал не вышел?
Как только Коктебельский про это прослышал, из подвала на свет Божий вышел, даже каску не успел снять и ну орать:
- Клирманн, как жид пархатый, грёб мои деньги лопатой, а про свежий номер журналу не показали ни по одному телеканалу.
И в газетах ни слова про меня не сказали! Где это видано, чтобы прозаика так надули?
Такая вот железобетонная сказка про сбежавшую невесту, которая дать – дала, а замуж не вышла.
Так и просится цитата из Фирсова с совещания молодых писателей: «Не мельтеши, деточка, опять попользуют, а в Союз писателей не примут».
Все имена и события вымышлены, совпадения случайны, факты не проверены, мнение читателя не совпадает с домыслами автора – так, сорока на хвосте принесла.