Я сижу, и это есть – быль.
И, на всём, дерьме вокруг – пыль.
В неподвижности моей – лень,
Потому, что я и есть – тлень
Веют ветры и пески трут,
Разрушая всё вокруг жрут,
И пустыни золотой сок
У наложницы промеж ног.
Рассуждаю я с собой щас,
Что у каждого из двух - шанс,
У того, кто из двоих врёт
Что ему у пирамид – прёт.
Если уж Тутанхамон сдох,
Значит, мой прогноз совсем плох.
И в гробнице, видно, зря жду,
Что положат в виски мне льду,
Но зато здесь пыль везде – друг,
Но зато здесь есть везде - тлень,
И века, что свой вершат круг,
Возвращаются в мою тень.