«Бузили мы просто так – ради самой бузы»
Г. Белых, А Пантелеев. «Республика ШКИД»
В четвёртом и пятом классах у нас русский язык и литературу преподавала замечательная учительница Лариса Алексеевна. Молодая, влюблённая в предмет и в детей. А мы были влюблены в неё, той редкой любовью целого класса к одному человеку, который был не похож на других учителей. Детская коллективная любовь эгоистична и беспощадна.
Лариса Алексеевна, да просто Лариса, жила в однокомнатной квартире с двухлетней дочкой. Муж её служил в армии. Ещё в этой квартире жили все мы. По очереди. Мы забирали её дочку Анечку из садика, хозяйничали на кухне, и, самое сокровенное, проверяли тетради. Лариса давала нам образец, по которому мы должны были сверять ошибки. Не всегда удавалось побороть в себе искушение кому-то подгадить, а кого-то одарить. Иногда такие сюрпризы встречались в собственных тетрадях. Ларису девчонки приглашали к себе на день рождения, и она приходила, пила газировку, ела пирожные и гадала с нами на мальчиков как подружка.
Мы учились во вторую смену. Расписанием было предусмотрено, что в один день было шесть уроков, заканчивались около семи часов вечера, последние русский и литература, а в другой – четыре. Плевать на шесть, но когда четыре, можно было не торопиться домой и погулять в скверике. Лариса перенесла один урок литературы и сравняла дни, стало везде по пять. Казалось бы что такого, что нам расписание никогда не меняли? Друзья – никогда! Коллектив решил объявить предательнице бойкот. Были заготовлены и развешены по классу листовки с лозунгом «Литру – долой! Хотим домой!», на уроке сдвигали столы на манер праздничного, сидели не раздеваясь и ели булки. Лариса растерялась. И огребла детской жестокости по полной, от любви до ненависти… В ход шли свечки, которыми натирались дневник и страница русского и литературы в журнале, чтобы не писала ручка. Той же участи подвергалась классная доска.
На уроке Ларисы мы пели «В лесу родилась ёлочка», мычали, затопывали её попытки наладить процесс. Дальше – больше. Листовки пачками набивались в её почтовый ящик, мелом исписывались вдоль и поперёк входная дверь её квартиры, стены вокруг и тот же ящик. Это делалось регулярно, чтобы проникнуть в подъезд использовали переодевание девочек в мальчиков, потому что бабушки на лавочке начали проявлять бдительность. И Лариса сдалась. Нет, не урок она перенесла, да и кому он уже был нужен! Она поняла, что не справится сама, в отчаянии задала нам сочинение на тему «Почему мы ненавидим учителя русского языка?» И, видимо, призналась старшим коллегам. Тут мы огребли по полной. Разборки с родителями (мне везло, моя мама никогда не ходила на собрания), классный час, где мы были поставлены к стенке и на своё место. Классная руководительница сказала после: «Вы вырастете и будете очень жалеть об этом».
Лариса в следующем учебном году взяла младшие классы. Малыши стайкой ходили вокруг неё, её нельзя было не любить.
Нам она хотела стать своей, стала своей, и получила, как своя.
Я играла не последнюю роль в изобретении «наказаний». Жалею? Наверное нет. Просто её педагогическая ошибка попала на почву нашего на редкость организованного детского коллектива. Может и хорошо, что вовремя.