Да здравствуют совки!
Где-то на белом свете, там, где... да нет, просто жила-была Таисия Прокофьевна Совушкина. Ещё когда она была совсем маленькой девочкой, все называли её "совок".
Если класс собирался на вечеринку к кому-нибудь, Тасечка говорила: "Нет, это так скучно. Я уж лучше дома с учебниками посижу, чем тратить время на всякие танцы-шманцы и бренчанье под гитару. Да и смысл в этом какой? Так я буду лучше всех знать материал, и оценки у меня будут прекрасные, и в самый престижный институт поступлю."
Так она и жила, блестяще окончила школу, стала студенткой ВУЗа, о котором мечтали все её одноклассники. Друзей у неё никогда не было. Ни в школе, ни значительно позже. Впрочем, Тасечка не жалела об этом.
Когда все её бывшие одноклассницы и сокурсницы вышли замуж, Совушкина даже и не переживала особенно. На удивлённые и расстроенные распросы мамы и младшей сестры, говоривших:"Тасенька, что же ты делаешь? С твоей-то внешностью ты уже давно могла бы быть замужем, нарожать ребятишек, быть счастливой!" она недоумённо отвечала: "А зачем? Я возглавляю большую фирму, со мной считаются партнёры и заказчики. Чего мне не хватает? Мужика на кухне? Готовить ему, обстирывать? Он мне всю карьеру разрушит!"
Сражённые её странной логикой, родные отступились. А что на такое скажешь? Может, действительно так ей хорошо? Младшая сестра уже давно вышла замуж, растила двух очаровательных мальчишек, а Тасечка занималась делами фирмы, ездила на конгрессы и симпозиумы заграницу.
Были у неё три тёмно-серых костюма, всегда с юбкой, прямой, почти до пят, чёрные туфли на очень низком каблуке, и стриглась она коротко-коротко, под мальчишку. Таисья Прокофьевна считала, что и этих трёх костюмов много: не менять же их каждый день. Косметикой Совушкина совсем не пользовалась, ей казалось, что кремы, тушь и помада не нужны: зачем что-то менять в себе, если её имидж уже сложился, да и ценят её окружающие не за внешность, а за деловые качества. Все эти рекламы косметических фирм для девочонок, которые как профессионалы не состоялись. И в офисе, и дома всё должно было быть в том порядке, который она когда-то завела. Поэтому и работала у неё везде одна и та же уборщица, которая хорошо знала её вкусы и понимала, что любая переложенная в другое место книга вызовет большое недовольство хозяйки.
Когда Таисия Прокофьевна приходила домой, она включала телевизор, но смотрела только новости и хронику дня. По-прежнему считала, что телевизионные фильмы, кино и театр - не для деловой женщины. Хотя когда-то понравился ей фильм "Собака на сене", и с тех пор она не пропускала его, когда он шёл на голубом экране. Тасечке была очень близка Диана; Совушкина считала её живым человеком, сестрой, понимала и оправдывала её поступки.
Раз в неделю Тасечка приезжала к родителям.
Не потому, что ей очень хотелось этого. Было в её лексиконе слово "надо", и ему подчинялось все в ее жизни. Правда, она скучала по ним, и эти семейные обеды были для неё праздником. Тем не менее, всё у неё было подчинено порядку, делам и фирме. Сидела она у родителей недолго. Съедала неизменный обед, выпивала чашку чая с испечённым мамой пирогом, специально к её приезду, и быстро уходила. Родители даже не уговаривали её посидеть подольше. С того, первого раза, когда она сказала: "У меня личного времени нет. Сейчас должны позвонить по делам фирмы, нужно будет срочно ехать к главбуху, а потом – к заказчику." Что родителям оставалось делать? С Тасечкой не поспоришь!
Кто знает, сколько бы продолжалась такая жизнь, но прошло время, и главбух ушёл на пенсию. А перед этим порекомендовал на своё место сына приятеля. Тасечка сразу спросила: "А сколько ему лет?" Нет, не для того, чтобы узнать его личные данные; просто, чтобы понять, насколько тот опытен. Услышав, что Владимиру Петровичу за сорок, Совушкина успокоилась.
И вот он появился на фирме... Увидев нового главбуха, Таисия Прокофьевна с трудом скрыла своё недовольство: Владимир Петрович, хотя и был одет классически: в костюм с галстуком, выглядел очень лощённо; видно было, что одежда очень дорогая. "Хлыщ", - подумала Совушкина, а вслух сказала: "Ну-ну, поработайте пока что, а через месяц посмотрим, что и как."
В течение месяца она и главбух встречались только на совещаниях, ездили вместе к заказчикам. Вела машину всегда Таисия Прокофьевна, а Владимир Петрович садился на заднее сиденье. Правда, в течение этого месяца Совушкина почувствовала что-то, никогда ею не испытанное. Этот человек заинтересовал её, он был не похож на других мужчин, которых она видела; Тасечке было легко и уютно в его присутствии. Все подчинённые говорили о нём, рассказывали, что Владимир Петрович подбирает брошенных собак, и сейчас у него живут две: его овчарка и маленькая болонка, которая подошла к нему на улице в морозный день, а потом провожала до дома. Слышала она также, что раз в год, летом, он уезжает в поход в горы. Обсуждали и то, что десять лет назад его жена с трёхлетним сыном разбились в автомобильной катастрофе, когда их машину сбил выехавший на красный грузовик с пьяным, как потом оказалось, шофёром. Всё это стало волновать Таисию Прокофьевну; ей даже захотелось, чтобы они прекратили сплетничать о нём, но и заставить женщин замолчать она не могла: Совушкиной не хотелось, чтобы подчинённые поняли, что она как-то по-особому относится к Владимиру Петровичу. А он тем временем входил в должность. Главбух работал очень хорошо, умел поддержать интересы фирмы, грамотно вёл документацию. Испытательный срок стал постоянной работой. Через три недели после вступления в должность он не пришёл в свой офис.
Прошло несколько дней... Совушкина занервничала, а узнав, что главный не женился после смерти жены, решила позвонить ему домой. Она не собиралась это делать, но оправдала себя тем, что начали скапливаться дела, в которых ничего не понимала, а другим бухгалтерам не очень доверяла. Перекладывать свои обязанности на секретаршу она считала неэтичным.
А самое главное, Таисия Прокофьевна почувствовала вдруг, что ей не хватает Владимира Петровича, его спокойной уверенности, что всё будет хорошо, чуть насмешливого тона общения с заказчиками, вежливо-почтительного обращения к ней. Выпив почти целую бутылку минеральной воды и заставив секретаршу сделать ей третий бутерброд с икрой, Таисия Прокофьевна позвонила главбуху.
А Владимир Петрович за этот месяц почувствовал, что ему очень приятна эта женщина, решительная, умеющая брать на себя ответственность, столь непохожая на его жену.
Он быстро подошёл к телефону, как будто ждал её звонка и, узнав о проблемах фирмы, пригласил Совушкину приехать к нему домой.
Она быстро забросила в машину папки с документами, дежурные бутерброды и поехала к нему.
Владимир Петрович открыл ей дверь, и смущённая, никогда не виденная ею улыбка появилась на его лице. "Таисия Прокофьевна, Тасечка, я очень рад Вас, тебя видеть... Спасибо, что приехала... ждал тебя.... А у меня три дня назад была десятая годовщина со дня гибели жены и Андрюшки... как обычно, гипертония 10 октября. Ты прости меня, если можешь." И она, забыв обо всём, вдруг почувствовала, как важен и дорог ей этот человек. Растаяла от его тепла, нежности, поцелуя, на который ответила своим, неумелым, почти детским. Ведь до него никогда ни с кем не целовалась.
На следующий день Тасечка с утра поехала к своей парикмахерше, попросила придумать ей что-то необыкновенное. Ниночка очень обрадовалась, но вопросов не задавала. От неё Совушкина завернула в самый модный магазин и сменила весь гардероб. А потом, довольная, помчалась на работу.
Она опоздала туда почти на четыре часа. Подчинённые глазам своим не поверили, но, как обычно, ничего не сказали, только переглянулись за её спиной. Но главной наградой для Совушукиной были слова Володи: "Тасечка, ты сегодня обалденно выглядишь, тебе очень идут эти блузка и брюки. И сиреневый... Ты одна из тех женщин, которым он очень подходит."
Через месяц он сделал ей предложение, а ещё через месяц после этого они уехали в свадебное путешествие в Никарагуа.