Помню себя с очень раннего возраста. Разговаривая с другими людьми, поняла, что многие такой способностью не обладают, моя сестра, например, не помнит даже, как она пошла в школу. Я же зачем-то помню разные факты и мелочи из самого раннего детства, а, главное, помню свои ощущения и мысли. Условно моё восприятие мира и нахождение себе места в нём делится на следующие этапы.
Первый – несознательное детство. Это когда меня просто приводили, уводили, говорили, что делать. Мне же оставалось только впитывать впечатления, мыслей не было или они были отрывочными.
Второй этап – осознание себя отдельной мыслительной единицей. Однажды я пришла из садика домой и подумала (как сейчас помню, в ванной, когда мыла руки), что только что рассталась с Сашкой и Эдиком. Я их видела весь день, и на зарядке, и во время обеда, и когда мы играли с другими в нашу любимую придуманную мной игру «крольчата». И я их так вижу каждый день, а когда меня забирают, и я иду домой, я не вижу, как забирают их, и как они дома моют руки. Значит, себя я могу видеть всегда, а других только там, где я. Значит, я - это я. Я не могу быть никем другим, только собой. Это было открытие, из ванной я вышла совсем другим человеком. Из ванной вышла Я. Это бесшабашное Я росло и куролесило, не особо задумываясь ещё несколько лет. В этот период входят два первых класса школы, они как-то мало отличались для меня от садика, те же друзья – мальчишки, то же «что хочу, то и ворочу». Учёба не напрягала.
Переезд и переход в другую школу ознаменовал третий этап. Здесь я попала из коллектива-вольницы в строго сформированную иерархию, классику детского социума, с так называемыми «изгоями» и «звёздами». Пришлось взрослеть и вливаться. Помню мысль «надо делать всё, как та девочка Ольга, быть рядом, в курсе». Природная интуиция и инстинкт самосохранения! Удавалось. На меня работал ещё тот факт, что мы с ней вместе занимались спортом. И мы даже дружили.
К восьмому классу я начала ощущать нарастающее неудовлетворение своим местом внутри какой-то структуры. Начала формироваться личность. С первого сочинения, где я в пух и прах громила Добролюбова с его «лучом света», с первого раскола в коллективе, с первых стихов, имеющих по большей части трибунную окраску, с первого серьёзного чувства. Детство заканчивалось. Впечатления впитаны и переработаны, дальше только выводы и действия.
А может так и не закончилось, потому что иногда приходится вновь проходить те же этапы и спрашивать себя: я – это я? А может надо делать как…кто? Если это не надо никому кроме меня, значит я для этого и есть?
И если я помню что-то, что некоторые сами о себе не помнят, значит я и должна это рассказать.
Всем моим персонажам - благодарность за то, что они имели место быть в моей жизни!