Я не встречалась с Музой никогда,
не говорила с ней ни днем, ни ночью,
хотя твердят поэты иногда,
что без нее не написать ни строчки.
Не чувствовала ее прикосновенья,
быть может, я бесчувственна была,
когда одаривала вдохновеньем,
меня среди поэтов не нашла.
Да и какой же из меня поэт,
ни рифмы, ни поэтики, ни взлета,
вот если сочинить сонет,
как у Шекспира, или же у Гете.
Пишу я о восходе и закате,
о снеге первом, о любви большой,
о жизни деревенской и укладе,
о городе, что стал совсем чужой.
А где же Музы вдохновенье,
что устремляет в космос, ввысь
узором тонким чувств смятенье-
картина страсти. Не эскиз.
Осталась Муза в девятнадцатом столетье,
отвергнув жалкий губительный наш век,
не хочет быть за прегрешения в ответе,
за них ответить должен человек.
Но я надеюсь, однажды на рассвете,
после грозы ночной…
найдет пристанище в поэте
и зазвенит стих надо мной.