Все забыл: твои косы и платье…
Но, привычную душу губя,
за стеной, за бедой, за распятьем,
наконец, обретаю тебя.
Бездна духа и вечные звезды
не смущают тюремный покой.
И прогорклый, прохарканный воздух
весь пропитан твоей чистотой.
И в стенах вековых казематов,
где Емелька главою поник,
вижу я в потном вареве мата
твой пречистый страдающий лик.
О себе уже не беспокоясь
и о воле не плача ничуть,
я судьбе своей кланяюсь в пояс,
твое имя шепчу и молчу…