Это выдумка лишь возможная,
Но загадка сводит меня с ума.
В мире все так пропитано ложью,
Что, быть может, она и верна.
Ведь о нем ничего неизвестно,
Он стал тенью уже при рожденьи.
Может, сын незаконный, не крестник
Цесаревичу был младенец.
Потому и крещен Константином
И гофмейстером принят в семью,
Чтоб бастарду дали его фамилию
Гурьев преданность продал свою.
За сенаторство, звезды алмазные,
За безбедную жизнь при дворе
Он дитя приютил пучеглазое,
По- романовски нежное, при себе.
Или может стал рано сиротствовать
Сын сержанта из гатчинских войск,
Отставного Гурьева отпрыска
Одарил царь своей добротой.
Дал дворянство и воспитание
При царевичах рядом, в дворце
И как память отца сыновьями
Был храним он и отдан в Лицей.
Мы сегодня не верим в сказки,
Костя Гурьев был, верно, бастард
И известен лишь тем, что причастен
Он к Лицея первым птенцам.
Тем, что выданный кем-то, ночью
Уличен был в содомском грехе,
Изгнан, вычеркнут, опорочен,
Обречен тихо жить в стороне
От карьеры, от славы, почестей,
Светской жизни, веселья, друзей,
Нет на свете печальней повести,
Чем судьба в грязь попасть из князей.
И, наверно, он скоро вычислил
Кто виновник всех бедствий его,
Этот смуглый хвастун хронический,
Что владеет так ловко пером.
Цель ясна, месть готовится медленно,
Тихой сапой, ночью и днем,
Сплетней, шепотом, ложью, наветами,
Нессельроде, Гурьевы, Трубецкой (1).
Марья Дмитрьевна и Идалия
Его дело продолжат потом,
У бастардов своя солидария
И страшны они в страхе своем.
Им найдется немало помощников:
Дипломаты, агенты, бомонд,
Содомиты родные, безбожники
Всех мастей и родов, только он
Не дождется триумфа желанного,
Где-то в южных сгинет краях.
Его жертва не вспомнит его, умирая,
Не узнает, кто в смерти его виноват.
1. Вересаев: Константин Васильевич Гурьев (1800–1833)
Родился в Москве. Общественного положения его отца мы не знаем, а нравственную характеристику отца дает великий князь Константин Павлович в одном позднейшем письме: «…каналья и плут самого дурного свойства, повсюду известный за такового, человек без чести и совести». Это обстоятельство, однако, не помешало великому князю Константину Павловичу, во время пребывания в Москве на коронации Александра I, стать крестным отцом сына упомянутого Гурьева. Пушкин, кажется, знал мальчика Гурьева еще в Москве. Проживая в Петербурге перед приемом в лицей, он познакомил Гурьева с Пущиным.
В день открытия лицея, когда после торжества царская фамилия зашла в столовую, где обедали лицеисты, великий князь Константин Павлович подвел своего крестника Гурьева к сестре, великой княжне Анне Павловне, стиснул ему двумя пальцами обе щеки, а третьим вздернул нос и сказал сестре:
– Рекомендую тебе эту моську. Смотри, Костя, учись хорошенько.
Способностей Гурьев был не плохих, но ленив. Надзиратели отмечают его «военный характер», смелость, чрезвычайную пылкость, суровость, при малейшем поводе, вспыльчивость и дерзость. В кампании против инспектора М. Пилецкого, поднятой Пушкиным, Гурьев принял очень деятельное участие, подбивал к протесту других, насмехался над теми, кто отказывался примкнуть к товарищам. Пробыл он в лицее менее двух лет. В сентябре 1813 г. Гурьев был исключен из лицея за «греческие вкусы», т. е. за педерастию. Только по усиленным хлопотам матери в бумагах его было отмечено, что он не исключен из лицея, а «возвращен родителям». Но приказано было никуда его не принимать. Впоследствии, однако, ему удалось, по протекции, попасть в кавалергарды. Позднее служил дипломатом. Товарищи сношений с ним не прерывали. В 1836 г. он участвовал, совместно с другими, в голосовании, праздновать ли им двадцатипятилетие основания лицея отдельно первым курсом или совместно с последующими курсами. На самом праздновании, впрочем, он почему-то отсутствовал. Умер сравнительно молодым.
2. Карл Нессельроде, министр иностранных дел при Александре и Николае Павловичах, непосредственный начальник Пушкина во время работы в коллегии иностранных дел, считается незаконнорожденным сыном австрийского аристократа Адама Лебцельтерна, единокровным братом Людвига Лебцельтерна, посла Австрии при дворе Александра Первого, чья жена Зинаида, урожденная Лаваль, была сестрой жены декабриста Сергея Трубецкого – Екатерины. Граф Нессельроде был женат на дочери александровского министра финансов Дмитрия Гурьева – Марье Дмитриевне, известной своим недоброжелательством к Пушкину. По воспоминаниям, точнее показаниям, декабриста Александра Осиповича Корниловича, Константин Гурьев был своим человеком в доме Лебцельтернов. Семья Идалии Полетики, она - незаконнорожденная или приемная дочь Григория Строганова, в частности, ее отец, была близка с семьей Гурьевых. Вызов Пушкину был послан после того как Геккерен посоветовался с Григорием Строгановым. Кстати, свидетелями на свадьбе Дантеса и Екатерины Гончаровой были Геккерен, Строганов, брат невесты Гончаров, д'Аршиак и полковник Полетика, муж Идалии.