Заветный край.
Бывает мгновенья в обыденной жизни,
В груди заклокочет и что-то прорвётся,
И сердце в тисках обречённости стиснет,
И, вдруг, словно птица на небо взовьётся.
Всё ясно, товарищ, -она, -недостача,
Затоптан до крайности жизненный круг,
И пусть в это время нагрянет удача-
Рюкзак за плечами, твой преданный друг.
Забудь своё имя и ветер на стяги,
Взбей пыль на дороге к заветному краю,
Летучим голландцем, вселенным бродягой
По миру бродить я тебя приглашаю.
Забудешь ты всё –неудачи, невзгоды,
И силы вернуться, да что говорить: -
Да здравствует дух абсолютной свободы,
Который годами не истребить!
Да здравствует вечная юность природы!
Что сердцу уставшему может милей!
Желаю вам ясной и чудной погоды,
Рюкзак за плечо и вперёд, веселей!
Да будет компании спаянный хохот,
Туман от прохладной и тихой реки,
И снова ты весел, и снова ты молод,
И годы твои, как и раньше легки.
В компании дружной чуть-чуть захмелеешь,
За этим нахлынет высокий черёд:-
Для песни любимой под шорохи елей ,
О том , как построен был мощный завод,
О том, как солдаты дошли до Берлина,
Прошли через муки военных дорог,
Как мать одинокая встретила сына,
А кто как не ждал, а дождаться не смог,
В костёр друг подбросит солидные сучья,
Огонь величаво и мощно горит,
И в звёздное небо про Днепр могучий
Народная песня как пламень летит..
Как песня иссякнет, польётся беседа,
О том, что проблема, где денег достать,
Что третья дочь у счастливца соседа,
Что трёх дочерей ему надо поднять
В компании каждой найдётся и критик,
Что это не эдак, и это не так
Ему даст отпор грубоватый политик,
Что много ты просишь, а дел на пятак.
Не лучше ль работать, и меньше злословить,
Мы много и умно везде говорим,
Как жизнь по другому и лучше построить,
В работе ж упорством и злом не горим.
А можно исчезнуть без шумных компаний
На лоне захватят раздумье и тишь,
Запасть на природу, в её созерцанье,
И только лишь слушаешь, смотришь, молчишь.
В поля …оторвался
Вот я как – то в Ленинке гибнул от скуки,
Глаза от усталости к книгам слипались,
Противными , мерзкими стали науки
На улицу вышел и город не в радость
Спешили и тяжко шумели машины,
Асфальт истерзали тупые мустанги,
Мешали проходу старушечьи спины,
Тащили куда-то пожитки, останки.
А девушки тоже мне,- будто святые,
В табачном дыму, с сигареточкой тонкой,
Ведь видят что парни кругом молодые,
Прошли безразлично походочкой томной,
В занятиях, видно, я так потрепался,
Всклокоченный умник, в очках аспирантик,
Что взгляд их с меня будто чем то сметался,
И губки… в презрительно скроенный бантик.
Я к шефу в колени,- пусти!, не подмога!-
Нет сил у меня, я уже надорвался!
А шеф недовольно,- Гуляй себе с богом,
Я шасть на вокзал, и… в поля…оторвался!
Очаков. Кинбургская коса.
Свершилось! Со станции в чудную пору,
Распутав дороги, я к морю шагаю,
В возвышенном штиле слагаю простору,
Настоянный травами воздух вдыхаю,
А местность кругом ,-заповедная зона,
О скифское пастбище –тема какая!
Как буйствуют краски на фоне зелёном,
Узором волшебным холмы расцветая.
И маревом хмельным колышется лето,
И древние стелятся тёмные травы ,
И облако снега пронзённое ветром,
Повисло в высотах библейскою лавой,
И вот оно море, и в буйном порыве,
Я памятник счастью безумному стал,
И в этом прекрасном ликующем мире
Я в волны морские в безумстве упал.
На волнах качелях, на мелях песчаных
Мальчишкой, сбежавшим в восторге нырял,
А после под солнцем горячим, желанным
В чём мать родила, на песке загорал.
И каждая клетка живущего тела,
Врачуя усталость и душу леча,
Природную песню в истоме мне пела,
В ласкающих, бьющих из неба лучах.
Палатку в прибрежных кустах я поставил,
Наладил удобней свой маленький быт,
На примусе кашу из риса сварганил,
Запил её чаем, стал благостно сыт.
Прошедшая жизнь от меня улетела,
И облаком в небе судьбой унеслась,
Расплавилось в неге усталое тело,
И синь горизонтом в дали улеглась.
Какая тут ночь! На ветрах карусельных
В ней звёзды стремительно падали в море,
Тонули, шипели в дали беспредельной
Кому-то на счастье, кому-то на горе,
Летела земля в фиолетовой пене,
Смотрел на неё и не мог наглядется,
И тысячи парсек косматой вселенной
Стекались в моё бесконечное сердце.
И вижу и слышу –мой шеф заклинает:
Хлопок энтропии весь мир уничтожит!
И руки корявые к небу взметает,
И купол небесный руками карёжит,
И в бликах мерцают кибитки и кони
И кружатся девушки в варварском танце,
И я на коня и за ними в погоню
Сквозь них пролетев, будто нет гравитации.
Нудийский пляж
И вот я гляжу, из степи на подходе.
Девица! Всё ближе, вот так дела!
Как будто в добавок к прекрасной погоде
Нудистская сила её принесла.
Пройдёт она мимо, таким и останусь
И спину к палящим лучам повернул,
Боясь, что когда нибудь с ней повстречаюсь
Уткнулся в рубашку и будто уснул.
Так нет! Подошла, не стесняясь, сказала:
Вы, сударь, лежите на месте моём!
Проснулся: Что? Девушка? Места вам мало?!
Спокойно мы здесь разместимся вдвоём!.
Она мне в ответ раздражённо вещает,
Что также у моря в своей наготе
Она в одиночестве здесь загорает,
И здесь разместится и больше нигде.!
Ну что ж, говорю, если это так важно,
Тогда вам придётся за куст отойти,
Венерой нагою там будьте отважно,
Я буду себя безупречно вести.
Ещё она что –то строптиво сказала,
И вижу- за ивовый куст отошла,
Там нервно подстилку свою разостлала,
Мне будто на зло оголилась, легла.
Медуза.
Сквозь ветви я видел, лежала …такая!
Что я закрывался невольно рукой,
А жгучее солнце её припекало,
И гнало купаться в прохладный прибой.
Меня игнорируя, вдруг она встала
И …голая в море купаться пошла
По отмели в брызгах как лань пробежала
И радугу в море колдуньей зажгла.
Я впился глазами в запретное тело
С девически узкой и стройной спиной,
И сердце моё как чугун загудело
И душу пронзил опьяняющий зной.
В свободе и неге она разжигала
Изгибами тела и стройностью ног
И белою грудью над пеной мелькала,
Ну что я поделать с собою тут мог?
Я к ней незаметно поплыл под водою,
С ней рядом вдруг выпрыгнул, глупо шутя,
Мол я очарован русалкой морскою
Мол я не в себе от такого дитя,
Меня поразоли испуг, беззащитность,
Невинная детскость её наготы,
Желаньям заветным и тайным открытость,
И нежная прелесть живой красоты.
Ну что вы, сказал ей, не надо боятся,
Я также как вы это море люблю,
И я не собака, не буду кусаться,
А если хотите, я тотчас уйду.
Её успокоил, потом мы смеялись,
Что как я лежал, как смеялась она,
А солнце в воде между нами качалось,
Толкала друг к другу коварно волна.
Вдруг девушка в ужасе так завизжала,
И в страхе схватила за шею меня,
Руками как-будто клещами зажала,
Какую-то пакость морскую кляня.
Я вскрикнул, подняв её тело младое:
Мне твари морские совсем не страшны,
Не бойся , русалка , за дело святое
Я всем оторву им проклятым клешни.
Девица в испуге сильнее мрижалась
Прохладной от моря тугой наготой
В воде же медуза большая качалась
Грозя переспелой своей чернотой.
Земная колыбель.
Когда же опасность прошла, миновала,
Она захлебнулась уже от меня,
Природная страсть из меня полыхала
И силой мужскою сжигала, маня.
Я в грудь её впился голодным младенцем,
Я влил в неё страсть, как кипящую сталь
Забились одним мы трепещущем сердцем
Попали в одну запредельную даль.
Пошло у нас всё по живому закону,
Нам ложе устлал золотистый песок,
А море шумело такому земному
Сплетению руки и сплетению ног
друг другом в блаженстве мы с ней упивались,
И в ласках любви не владея собой,
Как дети счастливому сну улыбались,
и песню нам пел сладострастный прибой.
И вот мы слились в поцелуе мятежном
Забыли про всё: и её и моё,
И плотью желанной упругой и нежной
Я словно в нектар погрузился в неё.
От сладостной боли, ликуя, согнулась,
Как древко от лука тугая спина
И огненным змеем меж губ протянулась
Расплавом гудящим , свиваясь, слюна.
И охнуло небо, земля задрожала,
И двинулся к небу горячий песок,
Искрою последняя страсть пробежала
От спутанных рук до распластанных ног.
Повисло воздушное облачко лёгкое
В счастливо искрящейся влажности глаз,
И сердца земного такого глубокого
Пульсация тихая билась о нас.
Мы плыли в лучистой земной колыбели,
И был в небесах несказанный покой,
И травы степные чуть-чуть шелестели
И тихо шумел утомлённый прибой.