Анна Васильевна
Анна Васильевна проснулась от шума, разгулявшейся за стеной, вьюги. Ветер усердно трепал прикрытые ставни на окнах, гудел в печной трубе, свистел на чердаке избы. Зима есть зима - без морозов и вьюг не бывает, и всё же нападки разгулявшейся непогоды, особенно последние года, были тягостны и неспокойны. Вздохнув, Анна Васильевна стала тихонько спускаться с тёплой, такой уютной по зимней стуже, печки. В свои семьдесят семь лет она была ещё довольно крепкой старушкой. Сама ходила за водой, топила печку, любила стряпать и угощать пирогами, дарованных судьбою гостей. Работа по дому её пока не тяготила. Ну, и, слава Богу! Перекрестившись, Анна Васильевна включила свет. Часы ходики на стене, под иконами, показывали пол - второго. Шальное пение вьюги за окном продолжилось с новой силой. «Пожалуй, до утра непогодь беситься будет» - подумала Анна Васильевна и, щёлкнув выключателем, стала забираться обратно на, свою тёплую лежанку.
Кот Василий, сладко дремавший на прогретых кирпичах, что- то буркнул, и перевернулся на другой бок.
«Спи, Вася, спи»- шепнула старушка, прикрываясь овчинным кожушком.
Прислушиваясь к разгульным порывам ветра за стеной, Анна Васильевна стала медленно перебирать в памяти, (в который раз!) года своей так быстро промелькнувшей жизни.
Вот она увидела себя, молодой и красивой девушкой, ярким весенним днём на лужайке полной только-только распустившихся цветов! Она идёт в окружении своих подруг, таких же нарядных и весёлых, смеющихся и радующихся такому ласковому и приветливому солнечному дню! Пасха! Рядом с девчатами ватага парней, в которой всех милее, ловчее и привлекательнее, он, её Тимофей!
Анна Васильевна улыбнулась! Да, было, конечно, было и солнышко, и подруги и разливанное море, сияющих, весенних цветов!
Свадьба! Смех, пляски, шутки и радостный перезвон колоколов! Муж! Любимый и желанный! Единственный! Что- то качнулось в сознании, съёжилось, вспыхнуло и погасло.
Солдаты! Тимофея уводят чужие солдаты, сердитые и всё о чём- то, по своему, лопотавшие.
На душе стало горько и пронзительно муторно.
Расстрел мужа, активиста советской власти, белочехами, сподвижниками Колчака, Анна Васильевна пережила тягостно и мучительно, всю себя, отдав работе во вновь организованном колхозе, и воспитанию детей…
Анатолий, первенец…В сердце змеёй вползла застарелая боль, то исчезающая со временем, то свёртывавшаяся в едва слышимый клубочек.
Война… Известие о её начале, удручающее своей жестокой, нелепой, страшной действительностью, Анна Васильевна помнит хорошо, очень хорошо. Всю жизнь она вспоминает тот страшный день, вспоминает и проклинает!
Война…Слёзы и стоны, провожающих на фронт мужей и сыновей, женщин, совсем не к месту, весёлые песни пьяных мужиков под гармошку, сердитые голоса, перечисляющих новобранцев, командиров.
Письма от сына… Долгое, такое тягостное ожидание этих, дорогих сердцу весточек. И, то последнее, самое последнее письмо, уже оттуда, из далёкой, ненавистной Германии. Последнее…Сердце вдруг застучало, забилось, как птица в клетке, испуганно и тревожно.
Пропал без вести… Перед Анной Васильевной вспыхнули яркими звёздочками глаза снохи Натальи, испуганные, растерянные и полные бесконечной тоски…
И снова работа, работа и бесконечные заботы, и хлопоты, о подрастающих внуках и внучках…
Внуки и внучки! На сердце потеплело, щемящая боль исчезла, свернувшись клубочком, уступив место нахлынувшей нежности! Анна Васильевна вспомнила, (как увидела!) самого младшего правнука Мишутку, его такое нежное щебетание, сияющие, полные радости, любопытные глаза!
Ну, и пусть злится, бушует за окнами полуночная вьюга! Ну, и пусть завтра спозаранку придётся ей разгребать большие, неуклюжие сугробы, жизнь, слава Богу, идёт вперёд, не останавливаясь ни на минутку, создавая что - то новое, необычное и неизведанное!