Не шаги – отрывистые вздохи:
свежий снег провальчив и глубок,
ледяные оводы и блохи
жалят иноходца в потный бок.
В исплетённых наспех власяницах
краснолесье встало на пути –
польские трёхструнные скрыпицы,
круглые, широкие в кости.
Занывают звонко и визгливо:
«рыцарь, стой! дороги дальше нет,
а не то покатишься с обрыва,
угодишь воронам на обед:
расщипают небо на овчинки,
наготовят корпии к войне…
Справит ветер по тебе поминки
и затихнет в чёрной глубине».
Он всё дальше. Слышит, но не верит
узким и колючим языкам:
посулили было три потери –
не достался людям и волкам.
Воздух пахнет ладаном и серой,
и, со всех сторон земли видна,
над поганой змеевой пещерой
светит незакатная луна.
Больше нет принцессы и дракона –
светлый рыцарь, ты теперь один.
Под болотом бьётся монотонно
кваканье дремотное ундин,
дунешь в онемевшие ладони –
линию судьбы затянет лёд…
Мир, похожий на яйцо драконье, -
кто тебя высиживать придёт?
Ни к чему теперь твои вопросы,
и в ответах – невеликий толк…
У луны – распущенные косы,
пепельные, мягкие, как шёлк,
расцветают миртом, дышат смирной,
ласково касаются лица –
и от этой нежности надмирной
сладко на душе у мертвеца…