№25-06-2005
В портовом городе Владивостоке
куда ни плюнь — жена Коваленина
(это сказала пьяненькая Женечка,
товаровед из магазина «Книжный Червь»,
и подружка по книжному интеллекту
культуртрегера Макса Туулы,
будущего классика эстонской литературы),
куда ни плюнь — жена Немцова
(кто-то рядом сидящий дополнил —
а, это ж её бывший ученик Виталий,
тоже изрядно выпивший и потому пунцовый).
Одним словом: куда ни плюнь — чья-то жена…
Рыбообработчик с плавбазы Дениска
в белой рубахе и чёрных джинсах
спустился с трапа в портовый город,
каждый встречный — ничейный муж
(в Петропавловске-на-Камчатке
куда ни плюнь — его жена,
некуда скрыться от её ревнивых глаз).
Он, двадцатишестилетний трудяга,
ищет пристанище оголодавшему глазу…
И тут навстречу ему вышел поэт Сидоров,
совершено ничейный муж,
никчёмный гражданин ничейной страны,
и что надо у него тридцать сантиметров
(если это не его поэтическая гипербола),
а ведь не скажешь, читая его стихи!
Итак, арифметическая задачка
для учеников вспомогательной школы:
Из пункта А вышел симпатяга Дениска
со скорость трамвая номер пять.
Из пункта Б вышел понурый Сидоров
со скоростью сочинения своих стихов.
Спрашивается: в каком пункте
они сядут за один стол
в обществе «Пьяной лошади»
и заглядывать девочкам под подол?
Эх, Дениска, Дениска, рыба твоя, рыба!
У тебя дрочится глаз на меня,
ты впиарил мне свою мужскую душу,
дуешься на меня, дуешься,
как на чашечку горячего шоколада…
Ревнуешь к тому, ревнуешь к другому,
в обморок падаешь, теряешь здоровье напрасно…
Ведь все мысли мои о том,
что русская поэзия — это диковинное дерево:
Оливковая ветвь — итальянская.
Буковая ветвь — германская.
Дубовая ветвь — английская.
Веточка жасмина — французская.
Веточка сакуры — японская (моя).