Не истины, но яда истин
из чаши жизни отхлебнув,
пейзаж души кленовой кистью
писал, за жизнь чуть заглянув.
Сотворчествуя с ночью, с прелой
разбухшей зримой пустотой,
из белой тьмы лепил я тело,
наутро ставшее тщетой.
Пытаясь музыки хрусталик
спасти в стране слепого зренья,
где безнадёжно все устали,
увидел знаки озверенья.
И за бессилие искусства
я, как телёнок, жизнь бодал,
но свято место было пусто:
я слишком рано опоздал.
Не сожалея о потерях,
но о несбывшемся грустя,
я зёрна будущих мистерий
на ваших уронил путях.
И уходя из этой были
за синий краешек земли,
захлопнул дверь, что приоткрыли
своим пунктиром журавли...