С тех самых пор, когда погасли свечи,
Поставленные им за упокой
Её души, он в мире незамечен.
Ушёл в себя, и мысленной рекой
Отгородился от ненужных буден,
Забыл о том, как радуются люди,
И исхудал телесно и душой,
Не замечая в этом грех большой.
Вот так и жил, отшельником никчёмным,
Лелея в тишине свою тоску.
И мир его купался в свете тёмном,
Когда он шёл по чёрному песку
Вдоль берега своей реки глубокой.
И было бесконечно одиноко
И холодно, и страх преобладал.
Он медленно, но верно умирал.
Да, были мимолётные свиданья,
Пустые, как коробки из-под книг,
Подарки в виде подкупа и дани,
И даже завихрения интриг,
Которые хоть брали за живое,
Но в них таилось мелкое и злое.
Он свёл их появление к нулю.
Зачем, коль скоро гибель кораблю?
Всё шло к закономерному итогу
Сужением прижизненных пространств.
Он не молился, обращаясь к Богу,
Не требовал ни царствия, ни царств.
В последнем ежедневном ритуале,
Мешая чай отравленный в бокале,
Смотрел на тот единственный портрет.
И падал в долгожданный белый свет...