В замухрышечной деревеньке,
Что укрылась под сенью холма,
Доживают свой век "три калеки":
Бабы Мани, дедуля Фома.
Кот Чубайс на мышиной "диете",
Старый стал, и почти оглох,
Пара кур, петух на насесте,
Был кобель, но недавно сдох.
Как в романе, на крайней странице
Не дописано несколько фраз:
Заскорузлые руки и лица,
И прищур слеповатых глаз -
Доживают старик и старухи,
Никому не нужны они.
Словно после войны - разруха,
Их дома, как трухлявые пни.
На обед - нелупёшка-картошка,
И на ужин картошка опять.
Масла постного в банке немножко.
Хорошо бы мясца! Где же взять?
Раз в три месяца - автолавка,
Почтальон забредёт порой,
Старикам уж пора на свалку,
На заслуженный вечный покой.
Но, намедни, с района приехал
Переписчик. - Служебный долг:
"Важен каждый!" - вот уж потеха!
Между нами: какой с дедов толк?
Еле пекают. Ждёт их радушно
Деревенский погост давно.
Всё ж приезжий занёс подушно
На бумажное полотно:
Сколько в хатах квадратных метров,
На какой проживают доход,
И тепло ли в сортире...летом,
И сажают ли огород?
Всё отметил работник прилежный,
В скрижали аккуратно занёс
Жизнь людскую. Собрался поспешно,
И себя в жигулях увёз.
Старикам как-никак - приятно.
Мол, де, помнит о них страна.
Жалко, жизнь утекла безвозвратно,
Жаль, что только одна она.
"Всё ж не зря мы в войну воевали,
И не зря колосилась рожь,
Коль приехали, переписали -
Государству нужны мы всё ж!"
Замухрышечная деревня
За холмом почти не видна.
Бродят прошлого смутные тени,
Грустно смотрит на крыши луна.