рёбра ржавые изнутри, чуть сдави, и рассыплются лёгкие, не смотри,
что больничных длиннее 14 нет, задуши свою пневмонию,
в распродажном пуховике утопи в реке, не ищи настоящей причины.
солнце слепит. моя темноглазая боль выпадает в сугроб,
безудержно блюя сарказмом, и я закрываю руками рот.
в отвращение к людям я сублимирую недосып.
здравствуй, январь! я беспомощно мастурбирую в потное одеяло,
считая движения рук. и прижатый влажным хлОпком язык
послушно удержит фразы "мне так тебя не хватало",
"дорогая, спасибо, сумела меня простить".
(не сумела, на самом деле, варит варенье на северных островах,
помощью свитера серого белые кружева прячет от чьих-то голодных глаз и не ждёт звонка
от того "дорогая, я задыхаюсь один", "прости", "прости",
"просто мне без тебя не выжить".
набираю номер, захожусь-надрываюсь в кашле. и если опять могу слышать,
то могу слышать только твои гудки.)