ПОЭМА.
(Вместо предисловия).
Тоска о любимой. Из книги народного писателя Казахстана Азилхана Нуршаихова
«Песнь о вечной любви», посвящённая супруге – Халиме апе.
Повелит создатель там,
Вмиг представят небесам
Был собою, Ты – гора,
Но упрячет вмиг нора.*
Коль богатство – это цель,
Потеряешь – не найдёшь
В жизни много этих дел,
Без богатства не умрёшь.
Лучше чтобы ты жила,
Плачу сердцем каждый день
Но ты прежде умерла,
Умереть готов был Я.
Я готов и умереть,
Коль воскреснешь ты сейчас
Будем вместе мы гулять,
Вспоминая всё о нас.
Дней тех больше не вернуть,
Пролетели вмиг вчера
Мне ведь место есть уснуть,
И тоска со мной с утра.
Ты сказала в смертный час,
Не забыл я этих слов
Вспоминая всё про нас,
Чтобы я хранил любовь.
- «Ты умрёшь настанет час,
Умереть не торопись
Детям будь опорой ты,
И за ними присмотри.
Жизнь с тобою прожилА,
Благодарен я любви
Дружно я с тобой жилА,
Благодарен от души!» 13. 01. 2001г Перевод 5. 04. 2006 г.
*по обычаям мусульман дом усопшего роют сбоку могилы и закладывают кирпичами из сырца, куда ложат усопшего, обёрнутого в белую простынь, головою на запад.
Я не знаю, какое будет иметь значение моё произведение, исходное от «Песни об единственной и вечной любви» казахского народного писателя Азильхана Нуршаихова, переложенное в стихи, к тому же на русском языке. Но я испытываю чувство морального удовлетворения, сумев это сделать.
Нурлан Абжапар.
Слово первое.
Всё прошло в одно мгновенье,
Невозвратно канула в лета
Ни о чём со мной не сожалела,
Халима, любимая, всегда!
Ангел мой, и соратник, курьер,*
Ты растила во мне молодца
Ты единственный в жизни пример,
Нет замены родная душа.
Ты со мною всегда и во всём,
Сорок дней – нескончаемых дней
Не заменишь родную никем,
Почему я, создатель, не с ней?!
Ты ушла в невозвратную даль,
Сорок дней пережил – сорок лет
А сейчас не с тобою, а жаль,
Без тебя мне не мил белый свет.
О тебе напишу, коль невмочь,
О тебе напишу высоко
Коль писать о тебе мне не смочь,
Будет мне умирать нелегко.
Слово второе.
У плиты на полУ ты упала,
И из горла хлынула кровь
Вой сирены .. Тебя увозили,
Привезли на тринадцатый вновь.
Каждый день был тягучим как ночь,
Каждый день из тринадцати дней
Отгонял я ужасное прочь,
Я в бессонные ночи и дни.
Я молился, просил у небес,
Уберечь от костлявой руки
От тревог я осунулся весь,
Под глазами синели круги.
Но однажды ты в ночь позвала,
Чтоб сказать напоследок слова
Благодарен, родная, тебе
За слова, обронённые мне.
*Халима, когда я болел, относила мои работы в редакции газет, работая как курьер.
Тяжело говорить и дышать
- Говори, я внимаю душой
- Напоследок не можешь молчать,
Расскажи ты о нас не спеша.
Расскажи как любили вдвоём,
Как любили ни раз не греша
Покидаю, любимый, наш дом,
Ты потом расскажи не спеша.
- Я умру, ты – мужчина, не плачь,
Над могилою плакать не смей
У камчи отошла рукоять,
Рукоять отломалась камчи!*
Ты без слёз схорони напослед,
По обычаям и по обрядам
Пусть Коран прочитают вослед,
Асылхан** прочитает молитвы.
Над могилою слёзы не лей,
Не увидят пусть слёзы враги
И не смогут смеяться они,
Беспричинно смеяться на смерть.
Опускаться ты в жизни не смей,
Постригайся и брейся всегда
Будь опрятным всегда и во всём,
Что же делать, ну коли беда ..
Если грязи коснётся рукав,
Будет грязен чуть – чуть воротник
Ты ведь будешь, мой милый, не прав,
Скажут, милый, сломался и сник.
Я умру – не женись, не спеши,
Молодую себе не ищи*
Чтоб себя не обречь на позор,
Пусть сейчас и покажется вздор.
С пожилой тебе будет не в лад,
За тобою ведь нужен уход
За тобою смотреть не суметь,
За собою бы ей присмотреть.
Буду жить я не в этих мирах,
Буду ждать я тебя в небесах
Если, вдруг, ты поженишься, друг,
Как узнаю тебя я вокруг?
И от мысли такой непростой,
В дрожь бросает меня, дорогой
Не ругай ты детей своих зря,
Напоследок скажу тебе Я!
*соответствует казахской поговорке: «умерла жена – сломалась рукоять камчи».
**Асылхан – хаджи, потому что совершил хадж в Мекку, кому Халима апа доверила молитвы своей смерти.
* у казахов, после смерти жены, долг сыновей помочь в женитьбе отца, в этом их долг, по этому поводу существует в быту пословица, что именно связано с бытом, потому что за пожилым человеком становится тяжело ухаживать, особенно в прошлом, но есть в жизни и другие примеры и поговорки.
Ты невесток никак не жури,
Проживи ты без тягостных дней
От тоски без меня не дури,
Опускаться ты в жизни не смей.
За тобою пусть смотрят в семье,
Чтоб покой обрела я душой
В том моё завещанье извне,
Непременно я встречусь с тобой!
Слово третье.
Не забуду двенадцатый день,
Семь мы дней наблюдали в окно
Всё в палату зайти я хотел,
От тебя получил я письмо.
Ты писала, что лучше сейчас,
И уход за тобою в пример
И просила с надеждою нас,
Чтоб купили мы торт для сестёр.
Ты копила в мешочке рубли*,
Милый спонсор*, подруга моя
Возместить обещала ты мне,
Что истрачено будет тобой.
Всем сестричкам и няням, врачам
(Я трудился всю ночь напролёт)
Я с накопленных денег раздам,
Поделю без остатка в конверт.
Я исполнил свой труд до конца,
И в конверты* вписал в аккурат:
«Благодарная вам Халима»,
Был последний больничный привет.
Написал Халиме я письмо,
Что исполнил любимой наказ
Очень рад, всё идёт хорошо,
Ты ведь можешь порадовать нас.
Ты с улыбкой едва на лице,
Повстречала в палате меня
И кивнула с улыбкою мне,
Чтоб позвал я сестёр и врачей.
И в палате не слышен твой глас,
Не принять твой подарок нельзя:
«Дай Аллах, чтобы каждый из вас,
Был счастливым таким, как и Я ».
* Халима копила деньги для моей будущей кгиги, в данном случае не рубли, а тенге.
*Было роздано 24 конверта: 16 медсёстрам и няням, 8 – врачам. Но было ещё два конверта для врачей. В своём письме Аз – ага писал к Халиме – апе: «В твоём письме был упущен один медработник, врач Мадина. Я добавил ещё один конверт для неё. Вчера, через детей ты передал мне, что есть ещё хирург, по имени Серик, поэтому и для него я приготовил конверт.» Итого было роздано, не 24, а 26 конвертов.
Ты сказала, на лицах врачей,
Затаённая боль и печаль
Сердце дрогнуло, стало горчей,
И прощаться с тобою всем жаль
Словно ноша свалилась поди,
И ладонью ладонь мне взяла
И так нежно прижала к груди,
И разлИлась по сердцу волна.
Слово четвёртое.
Приготовил тебе я письмо,
Чтоб порадовать смог бы тебя
Я подумал: сейчас позвоню,
Чтоб узнать мне здоровье дела.
И в ответ я услышал врача
- Приезжайте быстрее ага*,
Чуть апашка* вчера не сошла
До утра лишь едва дожила.
Сердце ухнуло, чтобы пропасть,
Я в палату ворвался к тебе
Ты ослабшая чтобы упасть,
Обернулась тревожно ко мне.
пОнял я – и просил у врачей,
Ведь последний настал её час
Чтоб остаться позволили с ней,
Чтоб при мне свет очей бы угас.
- В реанимации вместе нельзя,
И нельзя вам без вскрытья отдать
Что ж, осудят по праву меня,
После смерти не дам я страдать.
Занесли на носилках домой,
Ты узнала, родимая, дом
Догадалась: я дома родной?
И в ответ я кивнул головой.
И всю ночь просидел я с тобой,
Чтоб предсмертный услышать огонь
В эту ночь ты прощалась с семьёй,
Попрощаться вернулась домой.
Встрепенулась в какой то момент,
Обняла и прижалась в грудь
Как сумела ты это суметь,
И попробуй всё это, забудь?!
Мне ладони под мышкой прижать,
И под мышкой суметь удержать?
Полчаса ты держала ладонь,
И всё сердце заполнило стон!
До сих пор не могу я понять,
Как болезнью ослабшая вдруг?
Всем ухватом сумела обнять,
Позабыв свой смертельный недуг!
Повторяла ты мне, не забыть:
- Помогала любовь выживать
Я сумела так долго прожить,*
Буду, милый, тебя ожидать».
*ага - обращение к мужчине, старшему по возрасту, например, к старшему брату.
*апашка(ласкательно от апы); апа - обращение к женщине, старшей по возрасту.
*Халима с детства много и долго болела и лечилась в различных санаториях и считала, что только любовь сумела её вылечить.
Слово пятое.
Из этой поэмы мне удалось отдельным образом сложить песню, посвящённая великой любви Аз - ага и Халимы – апы, на 85 летии народного писателя, мне с казахской певицой Гульжазирой Нурпеисовой удалось её исполнить. Это произошло в драмтеатре имени Абая,где на нас лицезрело 800 человек: воинов, офицеров, студентов, творческой интиллегенции, писателей. До сих пор не могу забыть свой первый выход на широкую публику. Эта песня предворяет пятое слово и это не случайно, потому что именно в этом слове было заложено начало и суть этой песни.
Я сложил стихи, что сложилось в поэму, прочитав прозу Азильхана Нуршаихова - аксакала и корифея казахской литературы, придав стихам одноименное название: «Халима. Песнь об единственной и вечной любви».
Стихи ему понравились, что вызывает во мне чувство глубокого морального удовлетворения. И я подумал, было бы хорошо, если из этой любовной поэмы выбрать теперь стихи для песни, как гимн единственной и настоящей любви!
Действительно, Халима – апа и Аз – ага – это достойный и великий пример подлинной
и вечной любви, имевшее место не в в далекую какую – то прошлую историческую эпоху, а в нашу эпоху, в наше время. Они – наши современники. Я имею в виду свое поколение. И старших и младших в этом ряду. Это, пример чистоты человеческих душ, чистоты отношении между мужчиной и женщиной, их лебединой верности, преданности, чему способствовала только любовь! Ведь они еще в далекой молодости, ауле Ак – бузау,что в Семипалатинской области договорились; если кто - то из них умрет раньше, то оставшийся в живых покинет этот мир следом. Только предсмертная воля Халимы - апы: «Не смей! Останься, присматривай за детьми, а они будут присматривать за тобою вместо меня. Это мое завещание.Живи! Пока руки твои держат перо.» Эти слова Халимы-апы, было принято Аз-ага, как и следовало принять завещание возлюбленной. И он не посмел ослушаться, еще она сказала, что это -грех. И Азильхан-ага до сих пор продолжает писать про свою единственную любовь. И как пишет! Я читал отзывы людей разных национальностей, разных возрастов. Это пример для всей нации, и Халима-апа – это пример не только возлюбленной, но и пример великой матери!
Страшно подумать, но всего этого, о чем я сейчас говорю вам, не было бы, если не было подлинной любви Азильхана Нуршаихова - настоящего гражданина своей страны и великого писателя.
«Никогда не касался других я,
Ни во время, ни после войны.
И с единственной был я любимой,
Только знал я любовь Халимы.
В целомудрии мы поженились,
И хранили, как честь чистоту
Были вместе, чтоб не случилось,
Мы хранили любовь, как мечту!»
Смешно сейчас об этом мне писать, когда любовь стала штучным товаром на рынке услуг: банях, гостиницах. И мало ли еще где?! Что противоестественно народу – потомкам древних и великих, и гордых кочевников, где женщины наряду с мужчинами были воинами. Все сейчас продается и покупается. Это – не любовь, а продажность человеческого тела, вкупе с продажностью человеческой души ведет к полной деградации всякой морали, людей и общества. Только люди, проданные в рабство, невольники подвергались такому насилию. А сейчас женщины – казашки, при руках и ногах, красивые и холенные превратили это в средство заработков и удовольствии.
Девушки из аулов, где казалось бы свято хранились чистота веры и традиции народа занимаются этим бесстыдством, вдруг разом превратившись в горожанок!
О, времена! О, нравы! Но, хватит об этом.
Я желаю здоровья, и еще многие лета достойной жизни Азильхан- ага, насколько это возможно. Как это было возможно в мирные времена на Кавказе, или других географических местах мира, где несомненно, прежде всего лучшие морально – устойчивые условия жизни, где нет разврата и хамства! К сожалению нет вечной жизни, даже для таких людей!
И если аллах, сделал бы возможным такое на грешной земле, то несомненно, он такую возможность предоставил бы настоящим, истинным влюбленным всех времен и народов, ибо только любовь и ценится на этом и на том свете. Настоящие влюбленные и на том свете встречаются и живут вместе, и продолжают любить друг друга. Песню «Гимн вечной любви!» я посвящаю доброй памяти Халимы - апы, и конечно Азильхан Нуршаихову, моему старшему собрату по перу, товарищу моего покойного отца – Абжапара Жылкишиева, моему наставнику и другу, народному писателю Казахстана, в честь его 85 - летия.
Да, любови бывают по жизни,
И подростком влюбляешься ты.
И находят свои половины,
И обманчивы эти мечты.
А любовь, что однажды бывает,
И не всем и дано испытать
Она с вечностью может поспорить,
Им судьбою единою стать!
А на старости коли теряешь,
То за этим одна пустота.
Одиночество ты ощущаешь,
И в душе каждый день маета.
Чтобы мне убежать от удушья,
Разделяю я чувства свои.
Если даже печальна мне песня,
Вы снимаете тяжесть души.
Я тебя не увижу родная,
И умру я однажды в пути
Дальше смерти - дела не земные,
Ты меня к себе позови!
Мы будем парить над землею,
И будем парить мы вдвоем.
Над вечной землёю не тленны,
Мы в песнях потомкам споём!
А сейчас я приду на могилу,
И спою не суры я вослед
Нет, не знаю подруга молитвы,
Не Коран, а стихи мой ответ.
Ты ведь песни любила Абая,
Напевала ты мне «Каламкас»*
И той песни запомнил слова я,
И как - будто та песня про нас.
Я приду к тебе на могилу,
И спою тебе песню твою.
Я не знаю подруга молитвы,
Я спою тебе песню свою!
*Казахская народная песня "Каламкас",
на слова великого поэта Абая.
* * *
Мы настолько любили друг друга,
Друг без друга мы жить не могли
У порога встречала подруга,
Нас дороги в аулы вели.
Поселились мы в тёмном ауле*,
Ты за мною вернулась с Москвы.
Я в газете районной работал,
Выезжал по просторам, увы..
Эх, дороги, вы эти дороги,
Протоптал я за тысячи вёрст
Но нет ближе саманой берлоги,
И земли мне полынного горсть.
Мы настолько любили друг друга,
Торопился с работы домой
И длинна ведь степная дорога,
Нескончаема длилась со мной.
Ты ждала и читала под лампой,
Чтоб плохие не виделись сны
И тускнела аульная рампа,
А глаза твои были красны.
Мы встречались с дороги с любовью,
Словно дети встречались вдвоём
В этой жизни прекрасной и сложной,
И любовью прекрасной полны!
А однажды в пути запоздало,
Не вернулся я вовремя в дом.
Ты не стала любовь обижаться,
Но сказала, чего я не ждал
Коль такому возможно случится,
Если что - то случится с тобой
Мне ведь жизни не будет, любимый,
Я ведь следом умру дорогой.
Целовал я во влажные веки,
Успокоить тебя по - спеша
Будем счастливы вместе навеки,
И у слов ведь бывает душа.
Ты ребёнком смеялась ответно:
- Я запомню слова твои впрок
И не буду так больше приметно,
Я запомню слова, как урок.
Но я всё же тебе прочитаю,
Ты ведь слушаешь, милый, скажи?
Я кивнул: «Говори, говори!»
- Я про Цвейга запомнила, слышь?
Он однажды промолвил, и больно:
«Дальше жить не могу, я умру»*
И ответ он услышал достойный:
«За тобою я следом умру!»*
* великий Цвейг страдал в болезни
* ответ жены Цвейга.
Коченея к друг другу прижались,
Одеялом укрылись, не встать
И вдвоём выпив яд умирали,
Мы сумеем вот так помирать?
Я ответил: «сумеем любовь.
Без тебя мне бессмысленно жить
И ни дня без тебя не прожить!»
Ты промолвила тут же за мной:
- Коль умрёшь, я погибну с тобой,
Без тебя мне на свете не жить!
Я ответил: «Я тоже любовь».
Ты рукою сжимала мне руку,
Так скрепляли мы свой уговор
Я с тобою поклявшись друг другу.
Слово шестое.
Халима не носила серёжек,
Золотых не носила колец
Разноцветных блестящих одёжек,
Надевала кольцо под венец.
Но дарили ей эти подарки,
И однажды она наконец
Ювелиру отдала на правки,
Заказала нам десять колец.
В том году Халима всё болела,
И болезнью предъявлен был счёт
Всей семье по кольцу подарила,
И вписала на них этот год.*
Но однажды сказала: - Отец!
Ну, давай по душам говорить
Ты ведь помнишь аул Ак – бузау,*
Уговор наш вначале пути?
Как ребёнка погладила вдруг,
Утопила ладонь в волосах
И спросила, что скажешь, мой друг?
Я ответил, всё помнит Аллах!
- Операции близится час,
Но ведь собственно дело не в нас
Пусть расскажут твои мне уста,
Посмотри мне правдиво в глаза.
Не колеблясь, я тут же сказал:
- За тобой мне не трудно уйти
*на кольцах было выгравировано: «Халима, 1997 год.»
*Ак – бузау: аул, где поселились после Москвы.
Я себе в Ак – бузау наказал,
Мне не жить без тебя, Халима!
Маяковский себя застрелил,
Не прожить без тебя мне ни дня!
И не зря ведь поэты уходят,
И взаимно за свет не в ответе
И найдутся средства и находят,
Я не буду залазить в петлю
- Что же сделаешь, муж, ты ответь?
- Я умру как француз, не грешно*
Перестану таблетки я пить,
Выпиваю по двадцать я в день
Без тебя не сумею прожить,
Я уйду за тобою, как тень.
Без тебя не сумею прожить,
За тобою сумею уйти!
- Не – е не надо, не смей умирать,
Без меня суждено будет жить
И скажу без и всяких потех,
Чтоб себя убивать – это грех!
Разрываю с тобой уговор,
После смерти меня не позорь
Я хочу, чтобы дальше ты жил,
Пока держишь на пальцах перо.
Я так долго по жизни с тобой,
Умирать не придётся легко
Ты с разлуки вернулась домой,
Мы встречали тебя не легко..
А сейчас ты лежишь Халимай,*
И мне прямо не скажешь. Молчу.
Поднесли мы малышку, вставай,
И лицом ты прильнула к лицу.*
И губами малышка в ответ,
Халимушка прочмокала вслед
И с измученных глаз Халимы,
Как капели слезинки текли ..
*как француз Миттеран, бывший президент Франции, тяжело болевший и переставший пить лекарства.
*Халимай - нежно ласкательное обращение к любимой.
*внучку, как и бабушку назвали Халимой.
Слово седьмое.
Халима устремлённая в даль,
И судьбою божественный дар
Был я счастлив с тобою, не жаль,
Мне не страшен был в жизни удар.
Всё хранилось в её голове,
С самых юных студенческих лет
Как компьютер была голова,
Выдавала нам точный ответ.
Телефоны всех справочных служб,
Всех сородичей, близких, друзей
Расписания вокзалов, портов,
Всё всегда было с ней и при ней.
Знала лучших писателей всех,
Имена персонажей любых
И таланты свои без труда,
Отдавала мне в службу всегда.
Ведь могла и учёною стать,
И могла и вязать, вышивать
И монтёром была, и врачом,
Без неё неуютен был дом.
На судьбу не грешила она,
И без повода не было слёз
Не могла упрекать Халима,
Беспричинно любого из нас.
В книготеке, где тысячи книг,
На учёт по одной их взяла
И безропотно чтившая миг,
Там порядок такой навела!
Фотографии много у нас,
Разложила их все по годам
И по времени в нужный свой час,
Обрели свой покой навсегда.
И сейчас мне не сложно найти,
Те мгновенья и лица друзей
Лишь живую тебя не найти,
И становишься мне ты важней.
Целомудренной в жизни была,
Не подумайте, что я ханжа
По одежке пусть будут встречать,
По уму чтоб потом провожать.
Что касается скромность одежд,
Вся одежда была ей к лицу
Выходили мы вместе на свет,
Что прошло я вернуть не смогу.
Не хвалила детей и семью,
Не хвалила на людях меня
И случался с детьми разговор,
Не мешала вести она спор.
Ни на чьей не была стороне,
При размолвках молчала она
Неудобно вести было спор,
Прекращался с детьми разговор.
Если где - то хвалили её,
Всё грустней становилась она
Из под чёрных глядела бровей,
Неудобно бывало нам с ней.
Слово восьмое.
Вспоминаю тяжёлый я год,
Не поверил своим я глазам
Обвинён в нелюбви мой народ,
Не поверил я этим словам.*
Я в ЦК* написал им в ответ,
Как смогли вы такое суметь?
В чём виновен казахский мой род,
Что унизили целый народ?*
Я письмо показал Халиме,
Трудно очень подумать, родной
Ведь не смогут за это к стене,
Как при Сталине сделать с тобой.
Оскорблённый в душе ты казах,
И не только мой преданный муж
Одолею свой собственный страх,
Оскорблённый казах ты, не трус!
*в данном контексте – ЦК КПСС.
*Постановление ЦК КПСС «О казахском национализме» 1987 года.
Выступление казахской молодёжи 17 – 18 декабря на центральной площади в Алматы перед зданием ЦК Компартии Казахстана, 1886 года до сих пор вызывает неоднозначные оценки, но это было первым массовым выступлением против советской империи, после чего произошли другие массовые акции, после чего в конце концов империя развалилась. Наивная казахская молодежь, поверив красивым перестроечным высказываниям тогдашнего Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева, выйдя на мирную демонстрацию, выразила свое недовольство и несогласие в связи с тем, что совершенно неизвестный в Казахстане руководитель среднего ранга Г.В.Колбин (первый секретарь Ульяновского обкома ЦК КПСС) был назначен Первым секретарем Центрального комитета Компартии Казахстана.
Таким образом, они первые смело выступили против «традиционных административных действий союзного центра в отношении принципов зарождавшейся демократии», они выразили протест против лицемерия Москвы, протест против решений всесильной каменной крепости Советской империи.
Поддержали детишки меня,
Мы отправились к другу с письмом
Я просил подписаться со мной,
Что не зря посетили твой дом.
И воскликнула рядом жена,
Как вы можете это, ага?
Вы разрушить хотите покой,
Вы за этим пришли к нам домой?
Через труп мой подпишет письмо,
И на друга смотрел я с тобой,
Не ответил мой друг ничего,*
И в ответ покачал головой.
Подписать отказался мой друг,
Понадеявшись, я согрешил
Попросил, чтобы взяли письмо,
Я об этом Олжаса* просил.
И делов - то всего ничего,
И забрали в Москву письмецо
Но вернул к нам кремлёвский почтарь,
И читали письмо всем бюро.*
И ответ подписал секретарь,*
Он сумел в том меня поддержать
Чтобы некому было серчать,
Станет легче писать и дышать.
Поддержала меня Халима,
И об этом не знала страна
Пусть узнают об этом потом,
Я ношу её в сердце моём!
Слово девятое.
Шесть инфарктов случилось со мной,
Шесть инфарктов я с ней перенёс
И сидела сиделкой со мной,
Мою жизнь спасала любовь.
Не свести с монитора глаза,
Заносила в блокнот перебой
И бежала к врачам по - спеша,
Вот такое случалось со мной.
*Олжас Сулейменов
*Я всё время порываюсь спросить про "друга" у Аз - ага, чтоб запечетлеть его в аналлах истории, но не решаюсь этого сделать.
*бюро ЦК Компартии Казахстана. Видимо письмо Азилхана Нуршаихова попав в ЦК КПСС вернулась с соответствующей визой и после обсуждения в бюро ЦК Компартии Казахстана, секретарём ЦК был подписан ответ на это письмо.
*Секретарь ЦК Компартии Казахстана Узбекали Джанибеков подписал ответное письмо в поддержку народного писателя, чему он конечно был рад.
Возвращался я снова домой,
Я за томом больничным потом
Как за пазухой был за тобой,
И был сладок с тобою мой дом.
Ведь на свете достаточно жён,
Кто мужей доверяет врачам
После воя угасших сирен,
Предаются зевая ночам.
Халима – не такая жена,
Задушевный мой друг – Халима
Вот такая подруга она,
Пусть узнает об этом страна.
И писали с огромной страны,
После смерти моей Халимы
И желали нам вечность они,
Прославляя тебя для любви!
Слово десятое.
И серьёзнее есть ли уста?*
Мавзолей возводил он Абаю*
Шакариму* он свод возводил,
Где величия больше не знаю.*
И великая мать Домалак,*
Успокоится дух в небесах
И Саин – он серьёзный уста,
Он построил шатры в небеса.
Он построит шатёр и для нас,
Я мечтаю об этом сейчас
Он построит Саин Тохтамыс,*
И откликнется после Парнас.
И желания нету сильнее,
Чтобы выстроить памятник тут
Станет вольному воля – вольнее,
Непременно его возведут!
Прекрасный, высокий, достойный души,
Я буду готов умереть
И это увидев, к тебе поспешу,
Поглотит земная пусть твердь!
Мы будем парить над землею,
И будем парить мы вдвоем.
Над вечной землёю не тленны,
Мы в песнях потомкам споём!
*уста – мастер.
Мастер Саин возвёл величественный памятник – мавзолей великому Абаю,
великому казахскому поэту, просветителю и философу.
*а также Шакариму, - великому потомку Абая, поэту и учёному.
*Домалак – ана, это памятник – мовзолей в Байдибекском районе Южно- Казахстанской области, выдающейся матери выдающихся родов казахского народа.
Слово одиннадцатое.
Я мешочек заветный открыл,
Милый спонсор, подруга моя
Там колечко – подарок нашёл,
И написано там: «Халима»
Ты ведь десять колечек для нас,
Раздарила на память семье
И надел я на память сейчас,
В самый раз по размеру он мне.
Под ободом приписанный год
И нашёл я колечко под стать
У небесных встречая ворот,
Ты сумеешь меня распознать.*
Положила в мешочек кольцо,
После смерти сумел я найти
Всё другое, как брен и ничто,
Не сумею тебя превзойти.
И стекали слезинки к губам,
И поклялся себе: не снимай!
Мне припомнилась песня «Хорлан»,*
И акын, его имя Естай.*
Он любимой своей посвятил,
И с кольцом похороненным был
Он кольцо пожелал не снимать,
Он не мог не любить, не страдать.
Рассказал я об этом семье,
Передал пожеланья при том:
«Схороните вы так же меня,
Обязательно с этим кольцом».
И на пальце сверкает кольцо,
Он повсюду со мною пока
И теплом согревает тепло,
Это свет и любовь на века!
*Халима всё боялась, что не узнает меня в других мирах, но этого не может быть.
*Хорлан – любимая поэта Естая, которой он посвятил свою бессмертную песню.Хорлан умерла молодой и акын всю жизнь скорбил по ней.
Слово двенадцатое.
Из Европы Олжас* к нам заехал,
О потере узнав, позвонил
Я спасибо сказал, что приехал,
И душою ему не кривил.
Амантай нам суры прочитал,
Прочитал нам суры из Корана
От суры я притихший страдал,
Что читает мулла на айване.*
По умершей протяжно скорбили,
Вспоминаю коллег и друзей
И великие к нам приходили,
Нет Мухтара* казахам важней.
И ага к нам Габит* приходил,
Приходили и молод, и стар,
За собою тепло уносили,
И оставив тепло нам и дар.
Вспоминаю сейчас без корысти,
Нету яств вкуснее жены
Приходили испробовать яствы,
Чтоб поесть из руки Халимы.
И об этом Олжас вспоминал,
Что счастливыми были те дни
И взглянув на меня пожелал:
«чтоб надолго вы были здоровы».
- Что же делать, мой брат, Азеке?*
Никого не удержишь на свете
Мы уходим туда налегке,
Умираем однажды в полёте.
Слово тринадцатое.
Доброту мне её не измерить,
И умела она отдавать
Оставалось подарки доверить,
К похоронам конверты раздать.
И пакеты дарила с едою,
И ломился её дастархан
Добротою была непростою,
И дарила на плечи чапан.*
Не однажды подъезд собирала,
И не раз зазывАла гостей
Не брала Халима, отдавала,
Вот такою была и простой.
И покойный Жубан* уважая,
Мудрость слов, изречённые ей
Не забыл он слова вспоминая,
Я согласен, всё было при ней!
* Олжас Сулеменов – народный поэт Казахстана, работал в структурах ЮНЕСКО, и сейчас он работает там, живёт В Европе
* эйван, иван, ливан, 1) терраса с плоским покрытием, поддерживаемым колоннами или столбами, в среднеазиатских жилищах, мечетях и др.
* народные писатели Казахстана, классик мировой литературы – Мухтар Ауезов и герой соц. труда Габит Мусрепов
*Азеке, - кратко – ласкательное обращение к старшему.
*всё было связано с обычаями, класть с дастархана угощения в пакеты на дом, как и дарить чапаны - мужчинам, а камзолы – женщинам.
*Жубан Молдагалиев, - покойный глава Союза писателей Казахстана, когда он стал первым секретарём, то на чай первым делом собрал писательских жён, и Халима сказала за дастарханом: Жубеке, раньше жёны писателей оставались без внимания. Конечно, ты не нуждаешься в наших советах. Однако за то, что сделал доброе дело, уделив нам своё время и показав другим: верный и добрый путь, сердечное тебе спасибо!
Слово четырнадцатое.
Прибавляла к уму ты мне разум,
И сужала ошибок просвет
Развевала мне тучи словами,
Моей силы и воли секрет.
Становилась опорой в сомнении,
Ты мой спутник по жизни и друг
Становилась периной в падении,
Но не падал я низко, где круг.
Ты всегда с материнскою лаской,
Ты была мне духовным гуру
Ты была мне по жизни указкой,
До сих пор удивляюсь – живу ..
Но живу я тобою с любовью,
Не умру, ведь я помню: «Не смей!»
Возродимся мы к жизни по новой,
Там в раю, где нам будет вольней.
Я тебя каждый раз вспоминаю,
Я суровые помню слова ..
- И когда я уйду, ведь не знаю,
Только в этом я буду права.
Станет горько тебе, одиноко,
В одиночестве только поплачь
Не показывай слабости долго,
Там где друг – там и враг и палач.
Никогда ты при детях открыто,
Никогда не показывай слёз
Эту тему оставишь закрытой,
Не останемся в жизни мы врозь.
Приходили мне вести на фронте,
И когда умирал мой отец
Приходили мне вести в походе,
И когда мне казалось конец.
Я не плакал родная от скверны,
Словно высохли с горя глаза
И тогда, когда мать умирала,
Не слезилась, хотя бы слеза.
Это время тяжёлое крови,
Это время из высохших слёз
А теперь я рыдаю у крова,
Лишь с себя учиняю я спрос.
А теперь я рыдаю и плачу,
И гляжу на портрет Халимы
И твой образ во сне мне маячит,
И счастливые вижу я сны.
И на старости коли теряешь,
То за этим одна пустота
Одиночество ты ощущаешь,
И в душе каждый день маета.
Ну, и дети конечно с тобою,
Но у них ведь другие пути
И коль дети не будут со мною,
Я не встану у них на пути!
Слово пятнадцатое.
Благодарность скажу Асылхану,
Молодым его знали муллой
А сейчас он профессор Корана,
Дух умершей он слышит со мной.
Если чист, аккуратен молда,*
И он искренен к вам от души
То не главное в нём борода,
Это лик чистоты и хаджи.*
Так хотела моя Халима,
Асылхану Коран доверять
Ведь была чистотою сама,
Чистоте лишь хотела внимать.
Слово шестнадцатое.
Я во всём благодарен потомству,
Я во всём благодарен семье
И Жанар, и Жанат, и Айнур, и Жанур,
И Сакен, Сабине, и Алме, Алие
И зятьям, и невесткам, всем дальним и близким,
Благодарен друзьям, всем я кланяюсь низко.
Слово семнадцатое.
Я прощенье прошу за страданья,
Что о них не сумел умолчать
Моя песня – есть песня прощанья,
Мне приходится петь и страдать.
Моя память уносит в былое,
А на деле всё рядом со мной
Это время моё непростое,
Ты заполнила сердце собой!
Чтоб себя не гнобить от удушья,
Разделяю я чувства свои
Если стала печальною песня,
Вы снимаете тяжесть с души.
Я тебя не увижу родная,
И умру я однажды в пути
Дальше смерти – дела не земные,
Ты меня к себе позови!
Слово восемнадцатое.
Ты болела в году сорок пятом,
Восемнадцатый месяц подряд
Написала письмо не понятно,
Суждено, там в Москве умирать.*
Ты писала, зачем тебе нужно?
Жить с больною на свете женой
Ты женись на хорошей, здоровой,
Попрощаться сумей ты со мной.
Ты меня непременно любила,
Ты меня непременно ждала
Ты на фотко слова записала,
И такие там были слова:
«Храни моё изображенье,
Ты коль подругу видишь в нём
А коль появится сомненье,
Сожги бесжалостно огнём!»
Фотография эта со мною,
С фотографии будем молчать
И на камне застынут мгновенья,
С фотографии будем вещать.
Слово девятнадцатое.
Я сказал у тебя над могилой,
Перед тем как земле передать
Что расстался с душой половиной,
Половина осталась страдать.
И теперь половина с тобою,
А другая сейчас у меня
Не сумею найти я покоя,
О тебе напишу Халима.
Никогда не касался других я,
Ни во время, ни после войны
И с единственной был я любимой,
Только знал я любовь Халимы.
В целомудрии мы поженились,
И хранили, как честь чистоту
Были вместе, чтоб не случилось,
Мы хранили любовь как мечту!
И когда мы шагали по жизни,
Нежно за руки взявшись вдвоём
Мы шагали по жизни влюблено,
Как легенда – Корпеш и Баян.*
А друзья же, порой восхищённо,
Называли с улыбкою нас
- Вот Жибек и наш Толеген,* -
И улыбчив был дружеский глаз.
Нас конечно такими не знали,
Разве только что в узком кругу
После песни моей - пусть узнают,
Я поэмой в веках расскажу!
И теперь я души - половина,
Половина в могиле с тобой
Без тебя не найти мне покоя,
О тебе я пишу, Халима!
Ты мечтала когда – нибудь будет,
Белый купол поднимется ввысь
А теперь у тебя над могилой
- Юрта белая, ты отзовись!*
Чтобы сбЫлась мечта полнокровно,
Вместе мы повстречаемся вновь
Будет купол над нашей могилой,
Юрта белая – наша любовь!
И воздвигли сей памятник люди,
Не в подарок там ханской жене
А воздвигли сей памятник люди,
Наискромной моей Халиме!
Слово двадцатое.
Прочитаю я вместо молитвы,
Не суры из Корана вослед
Я не знаю, подруга молитвы,
Не Коран, а стихи мой ответ
Ты ведь песни любила Абая,
Напевала ты мне «Каламкас»*
** Козы – Корпеш и Баян Сулу, Кыз Жибек и Толеген – казахские сказания о влюблённых, сродни любви Ромео и Джульетты. Туманбай Молдагалиев – казахский поэт, однофамилец Джубана Молдагалиева, встречая нас, идущими рука об руку восхищённо восклицал: Козы – Корпеш и Баян Сулу нашего времени! Так относилась и чета – Музафар и Шалау Алимбаевых.
* Памятник выстроен по дороге в г. Талгар, на кладбище «Кенсай», у подножья гор Алатау. Белый купол устремлён ввысь наконечником копья. Сам Назарбек – улы, автор, архитектор проекта, объйснил это следующими словами: «Полумесяц – это мусульманский символ, звезда – коммунистический знак, крест – христианская святыня, а любовь – эта особая религия! Она сильнее всех вероисповедании. Э то самое острое и великое чувство, пронизывающее сердце человека, подобно боевому копью!»
* знаменитая песня великого Абая, ставшая народным, в переводе на русский и другие языки: «Чернобровая»
Вместо эпилога.
Подлинное название произведеня Азильхана Нуршаихова на казажском языке: « Халима. Гимн об единственной и вечной любви! », это скорее документальный роман, но это в то же время, великолепное художественное произведение. Отклики на это произведение впечатляют и я размещаю отдельные отклики в несколько сокращённом виде, вместо эпилога.
Я не знаю, какое будет иметь значение моя поэма в стихах, но после размещения в интернете, надеюсь, что такие искренние отклики появятся, поэма скорее рассчитана на русского читателя, как и на русскоязычного казахского.
Но взаимодействие литератур продолжается, чему я искренне рад. Поэма – это не продолжение прозы, а скорее самостоятельное, отдельное произведение, это современная восточная баллада о любви, потому что она отражение реальных событии и реальной настоящей любви, таковой – каковой любовь должна быть и торжествовать, не только в прошлом времени, но и в настоящей жизни!
* * *
Аз – ага! Вы являетесь защитником и хранителем бесграничной, чистой и верной любви, которую неустанно воспевали всю жизнь, были честным и самоотверженным в бережном отношении к ней, начиная с самых ранних ваших рассказов до большого романа «Годы радости и любви», да и в последующих ваших произведениях никогда не прерывалась крепкая красная нить темы Великой любви! Об этом мы, ваши читатели, хорошо знаем.К тому же, верность высокой любви, Вы доказали не только силой своих творении, но и потвердили всей своей жизнью. И этот пример Вашего огненного чувства зажёг искры чистого пламени во многих сердцах, сделав Вас негасимым и вечным факелом, освещающим путь!
Кайсар Алим, 3, 09 2001 год.
г. Астана, корреспондент
газеты "Егемен Казахстан", писатель.
Уважаемая редакция!*
Меня потрясло чтение воспоминании известного нашего писателя Азильхана Нуршаихова. Я преклоняю голову перед его талантом. Это действительно песнь вечной любви.
Представляю, если перевод звучит на таком уровне, то как он звучит на казахском языке?! По другому я сказать не могу. Такое произведение можно только петь. Эта книга прошла через меня. Мне уже далеко за семьдесят лет, я тоже потерял свою жену, о которой тоскую и помню всегда. В мыслях о ней просыпаюсь и засыпаю. Есть дети, внуки. Но разве они заменят любимого мной человека? Её место в моей жизни не заменит никто.
Мы порой стесняемся говорить о своих чувствах, считаем чем – то нескромным, хвастовством наконец. А надо об этом говорить! Это в конце концов, - воспитание нашей молодёжи. Пусть они знают, что это такое, настоящая любовь? И что такое долг перед семьёй и детьми? И как много значит для их воспитания лад между супругами, мир и согласие! Вся наша страна, как соты в ульях, и состоит из таких семей. И если мир, покой и счастье в каждой такой ячейке, то в целом и страна будет спокойной, стабильной.
Спасибо великому писателю за хорошую книгу.
М. Юрченко, ветеран труда.
* русскоязычный казахстанский журнал «Простор».
Книга, написанная Азильханом Нуршаиховым «Халима» , не просто повествование о любви одной супружеской пары, а целая педагогическая поэма о взаимоотношениях людей, соединённых между собой не только физически, но и духовно, нравственно, на основе вековых традиции, обычаев нашего народа. Эта книга должна стать настольной книгой, особенно для молодёжи.
Если бы вся наша молодёжь руководствовалась идеями этой книги, то меньше было бы разводов, не было бы брошенных на произвол судьбы детей, не увозили бы наших несчастных малышей за границу.
Поэтому книга Азильхана Нуршаихова имеет общегосударственное значение.
Асылхан Бекбаев, бывший директор Семипалатинского
педагогического училища (колледжа, газета
«Семипалатинские вести », N 16, от 16 апреля 2004 года.
Здравствуйте, дорогой Азильхан ага!
Пишет вам незнакомая женщина, зовут меня Наташа, мне 45 лет. Прочитав в «Просторе» вашу «Халиму», благодарна вам безмерно. Слёзы на глазах и сейчас, но это слёзы радости за вас и вашу Халиму. Спасибо вам огромное, что вы так прожили со своей женой, вы несли и несёте свет любви. Вы пишите: порвалась нить с уходом Халимы. Нет, она не порвалась, она с вами, в вашей душе. А не станет вас, она останется в ваших детях и внуках. Халима была для вас тем солнцем, воздухом, родником, где вы могли отогреться душой, а теперь то, что в вас есть вы должны нести всем людям и не замыкаться в себе.
У вас есть удивительный дар сказать людям через слово, донести до человеческого сердца.
Такой как ваша Халима должна быть каждая женщина; в ней столько мудрости и в то же время простоты. Всего Вам доброго! Добрый Вы человек, добра вам, вашим детям и внукам. Если захотите развеяться, приезжайте к нам в гости. Ехать на автобусе Алматы – Балхаш. Живём мы в посёлке Аксуек. Будем рады, доброго Вам здравия!
Спасибо за «Халиму и вашу любовь».
Наташа. (Н. И Гаевская) Жамбылская область, Моюнкумский район,
14. 11. 2003 года.