Лет через десять, может быть чуть больше,
Она будет красива, слегка тоньше.
Возможно, жить будет в Париже или в Польше,
Нестись по встречке на зелёном Порше.
Жизнь закалит и «шкура» станет толще,
К проблемам относится, станет проще.
Она будет играть в театре и в кино,
Стихи читать со сцены будет заодно.
Немножко петь.
Книги писать рассказы плотно.
Все будут думать, ей живётся беззаботно,
свободно,
искромётно
и вольготно.
Она ж не будет спать до самого утра,
Музу, ловя по комнате, как комара.
Жечь будет слева сверху от ребра
И пульс будет звонить в колокола:
Она всю жизнь только Его ждала.
К ней толпы на концерт будут идти.
Те, кто её отверг когда-то, сядут впереди.
Замешкается, заметив их на полпути,
Но странно ничего не ёкает в груди.
А правила придётся соблюсти,
Себе прикажет твёрдо: «Выходи!»
Взрывается аплодисментами весь зал,
Оркестр сразу что-то заиграл.
Давно так сильно её голос не дрожал,
Он каждой строчкой что-то воскрешал,
терзал,
кричал,
бил разом на повал
Сердца тех, кто её не замечал.
Они сидели во втором ряду,
Она пред ними на ладони, на виду
Показывала мастерство своё, игру
В каком-то полусне, полубреду.
А ноги шли как будто бы по льду
И воздух плыл чрез плотную слюду.
Но вот он серых глаз любимый свет,
Который ей всегда даёт совет,
И запах из цветов и сигарет.
А прошлое сидит, с ним тет-а-тет.
Ей слышно, как у них хрустит хребет
И видно, как летят они в кювет.