«СДЕЛАТЬ ЗДЕСЬ РОССИЮ»
Теперь приходится слышать бодрые голоса некоторых историков, что вот, мол, и наше Приморье, то есть бывший Южно-Уссурийский край, вовсе не русское, а исконно китайское, что два авантюриста, граф Муравьёв и капитан Невельской - случилась вдруг такая оказия - прихапали путём угроз и шантажа родину маньчжурского императора, воспользовавшись его военно-политической слабостью, опиумной войной с Англией и Францией, и тем самым поставив русского царя в неловкое положение, вынудившее его принять под русский флаг чужую территорию, размером в несколько крупных европейских государств. С тех пор прошло всего-ничего, с 1858 года, после подписания Айгунского договора, считай, 150 лет было в мае этого года. Именно этот тон больше всего и настораживает. Вот так исторический ревизионизм начинает бороться с исторической памятью. Уже один тон таких высказываний пытается внушить русскому человеку мысль о незаконности его пребывания на этой земле, исследованию которой
Владимир Клавдиевич Арсеньев посвятил тридцать лет своей жизни. Где мы живём до сих пор: в России или в её колонии?
Когда вы прилетаете в Приморье, то самолёт облетает заштрихованные кедровником синие предгорье Сихотэ-Алиня, предгорья Пржевальского. И перед тем, как совершить посадку в аэропорту города Артёма, если выглянуть из иллюминатора, можно обозреть те самые таёжные места, где поселились первые поселенцы из России, где проходили таёжные маршруты Арсеньева, где происходили литературные события повести Михаила Пришвина «Женьшень». Места эти знакомы мне с детства, и облюбованы глазом. Город Сучан, станция Майхэ, река Батальянза, озеро Сан-Пауза, бухта Амбабоза, река Цимухе… Бабушка моя рассказывала, как в годы войны, зимой, отправлялась пешком за семьдесят километров по железной дороге от станции Майхэ до селений на реке Цимухэ, чтобы обменять кое-какую одежду и мануфактуру на провиант для изголодавшихся детей.
Как видим, сплошь китайские названия, непривычные для русского уха. Переиначенные на свой лад, они быстро вошли в речь русских переселенцев. По этим названиям можно сносно изучить китайский язык. Дед мой, из уссурийских казаков, нередко поругивался как бы на китайском наречье. Я тоже вырос в окружении этих китайских названий: Ханси, Янчихэ, Хасан. После событий на Даманском острове 1968 года вся топонимика была русифицирована. Все даты на «восемь»… Весь регион Южно-Уссурийского края именовался прежде как Дун-да-шань - Большие Восточные горы… На самом деле здесь в равной мере слышны разные языки - и маньчжурские, и орочские, и удэгейские, и других малых народностей. Русские названия стали появляться позже, по названиям их можно определить, откуда люди приехали, большей частью из Малороссии. Приморье - очень молодая русская земля.
Давний призыв Пржевальского «сделать здесь Россию» остаётся и поныне востребованным. Арсеньев, восхищавшийся подвигом прославленного путешественника, был одним из тех, кто усвоил этот наказ, посвятил себя мужественному делу исследователя. То, что было его призванием, боюсь, как бы ни стало нашим забвением. По крайней мере, русские люди, живущие здесь уже третье поколение, кажется, отчаялись сделаться русскими. В книгах Арсеньева слова «колонизация», «пригодно для колонизации» наиболее частые. По прошествии ста с лишним лет территория, обследованная Арсеньевым, кажется, сохранила для метрополии этот вторичный статус «далёкой окраины». Странно бывает слышать от приезжающих: «У нас в России, а у вас…» За последние двадцать лет это затянувшееся чувство оторванности ещё больше возросло, и как результат это чувство стало культивировать сознание отдельности, самобытности и ментальной суверенности. Память прежнего языка и слабая привязанность населения к своей земле как бы ни сделали усилия русских патриотов напрасными.
Вот такие мысли приходят на ум в первую очередь, когда перелистываешь увесистый том объемом в семьсот страниц из нового шеститомного собрания сочинений Владимира Клавдиевича Арсеньева, вышедшего в издательстве «Рубеж» во Владивостоке. С трудом верится в коммерческий успех этого предприятия. Похоже, что и на столичный резонанс не приходится надеяться. «На этот товар, говорят они, ныне нет спроса…», - жаловался Арсеньев на своё советское начальство в письме к этнографу Штернбергу. Кстати, издание своих первых книг Арсеньев предпринял за свой счёт. Это собрание издаётся тоже на частные средства. Кстати, первое собрание сочинений Арсеньева стало выходить в государственном издательстве «Примиздат» во Владивостоке сразу после войны, в течение 1947 по 1949 годы! И теперь, шестьдесят лет спустя, мы открываем уже неизвестного Арсеньева, без изъятий и купюр. Может быть, его книги ответят некоторым читателям, зачем они здесь поселились и признают эту землю своей Родиной, неотделимой от России.