Нет-нет — а его ненароком
она вспоминала, когда
опять у неё за порогом
ютились предсмертье, беда.
Она лепетала: "Мой милый..."
и в трубку рыдала: "Родной...",
и в трубку бесстыдно просила:
"Побудь в этот вечер со мной."
И он забывал всё на свете,
и вечером с нею он был,
поскольку сквозь годы-столетья
её он отнюдь не забыл.
И нищее счастье вот это
врывалось в их судьбы опять,
но было от грустного света
обоим ни зги не видать.
И, сном забываясь, устало,
всем сердцем, сгоревшим дотла,
он Бога молил, чтоб страдала
она. И до ста лет жила.