След исчезает под метелью,
а новый - с вечностью лукав,
морозный воздух глушит хмелью,
как выдох водкою в рукав.
Под странным гостем спозаранку
скрипит холодное крыльцо,
там может счастье наизнанку,
скорей несчастье налицо.
Кто б ни пришёл – он опоздавший
познать чего-то в первый раз,
уйдёт несолоно хлебавши,
из соль уже изливших глаз.
Уют в себе залижет смелость
и мнётся с шагом на мороз,
былое что-то засиделось,
на зеркало глядит всерьёз.
Зеркала ещё в ткань не завешаны,
они времени верный фискал.
И эпоха уставшая бешенный
под улыбкою прячет оскал.
От глаз к стеклу недолог путь,
на вдохе - чуть ресниц движенье.
Уходит жизнь, уходит суть,
лишь возвращая отраженье.
Мы все под пристальным приглядом,
дано зеркальным мудрецом,
в глазах женщины встретиться взглядом
с доминирующим первым самцом.
Как свет, в тень уходящий весь,
как листья желтые с растения,
в мужского авангарда спесь
Авроры грусть ночного бдения.
Теперь учить урок теней,
с наивной пылкость школярной.
Игра с ладоней на стене –
как жанр эпистолярный.
Мы жаждем вечности наскальной
в мгновенном выплески сноровки.
И лишь в игре теней зеркальной -
мы кровной связи полукровки.
На оконном сыром переплёте
паутины надорванной сеть:
может жизнь здесь в форсажном полёте,
может здесь начинается смерть.
За окном лёд снегами навьючен,
новый след на тропе вдалеке,
и мне слышатся всхлипы уключин
на замерзшей навеки реке.