Пустынной улицей гуляя, верю в чудо.
Брожу, чтоб прошлое забыть на той скамейке,
Где голову вскружила, душу чью-то
Развесила на солнце… Пестрой змейкой
Взметнется в небо брошенная правда.
И было так, но безвозвратным стало.
Капели шум. Запах весны. Утрата.
Этого много так. И все же – мало!
Мне бы взрастить детей не постижимых,
Чтоб верили в любовь и сказкам Грина,
Чтоб не боялись, пробегая мимо
Горы из камня, горе-исполина.
Молчи, желание прожить без скуки!
Умолкни, праведник, не знавший веры.
Эхо весны пусть голубем на руки
Садится смело. Я услышал первым
Скрипящие шаги больной и слабой
Да мысленно уставшей, что ли,
Зимы. Бредет с ночью за лапу,
Не обещая впавшим в сон раздолье.
А улицы мертвы? И те аллеи
Еще не знают, что случится праздник?
Снег пусть сойдет и станет солнце злее.
И я уйду. Уход не будет ранним.
Злой облик мутным маревом в тумане
Предвосхитит и сделает доступным
Все, что когда-нибудь обманет.
Твой аромат станет зловоньем трупным,
Дохнет в лицо. Как жаль, что не умею
Застывшей улице сказать: «Живи и празднуй!»
Любовь – кашне, которое на шее
Оставит след трагически прекрасный.