В королевстве каком-то далёком,
Спящем в заводи горных высот,
Средь лесов и полей одиноких
Деревушка нашла свой оплот.
На отшибе, у самого леса,
Примостился купеческий дом –
Величавый – не сыщешь такого!
Жил богач, припеваючи, в нём.
Дочь была у него – солнца краше,
Словно прелесть от розы взяла.
Чем она становилася старше,
Тем всё больше и больше цвела.
Лукрезуция – имя ей дали –
Имя звонкое, словно хрусталь,
Но Зезоллою все её звали.
В её мыслях пригрелась печаль –
Мать её умерла слишком рано,
Сердце мачехи ненависть жгла.
Вечно кровоточащая рана
Душу девушки всё стерегла.
Только няня была ей любима,
Только няня была к ней добра,
Да и матушка грела незримо
Свою дочь опереньем крыла .
Как-то вечером тёмным и мрачным
В спальню к няне Зезолла пришла:
«Знаю, жить ты хотела б богаче,
Не волнуйся, я выход нашла -
Няня милая, если бы стала
Ты женою отцу моему…
Я от мачехи очень устала,
А тебя я, как маму, приму.
Ты б отца моего совратила
В его комнате завтрашним днём.
А лишь скроется с неба светило,
Злую мачеху вместе убьём».
Няня сразу, прельстившись богатством,
Согласилась бездумно на грех.
Безгранично людское коварство,
Если вдруг улыбнулся успех.
Своей мачехе вечером душным
Показала Зезолла сундук
С украшеньями матери. Тут же
Та над ними склонилась – и вдруг
Крышку девушка резко закрыла,
С жутким хрустом ей шею сломив.
Платье мачехи густо покрыла
Кровь багряная. Труп опустив
Тёмной ночью в колодец глубокий,
Спать Зезолла пошла, и во сне
О злодействе забыла жестоком
И о трупе, гниющем во тьме.
***
Насладившись печалью безбрежной,
О жене своей погоревав,
Вновь Зезоллы отец за’жил прежней
Жизнью, с нянею свадьбу сыграв.
Лукрезуция – алый цветочек -
Вдруг завяла, душа не поёт -
Шесть завистливых няниных дочек
Ненавидели люто её.