РОБОТ-ОТШЕЛЬНИК
Робот завершил работу,
вытер кожаный передник,
вышел молча в палисадник,
постоял – квадратно-плоский,
прикатил мольберт и краски
и включил на треть нагрузки
эмоциональный блок.
Охру тёплую, краплак,
тюбы с зеленью, лазурью
и густейшей киноварью
он выдавливал на холст –
появлялись холм и куст...
Новых красок разведя,
сдержан, напряжённо-истов,
гений импрессионистов,
старый робот, цифр дитя,
кистью грубою водя,
ничего не поправлял,
холст законченный менял.
То тягучий, то текучий,
мир штрихов и многоточий,
острых вспышек, пышных пятен
был и плотен и невнятен...
Мир – его он изучал,
разбирал, как мальчик ноты –
в эти мнимые минуты
слитной музыкой звучал,
полный силы и дремоты,
источая ароматы
вод речных, назёма, мяты...
Отключенный от работы,
робот это отмечал.
Небо стало вечереть.
Поднималась птичья стая.
Робот, неизменно стоя,
наблюдал. И мысли были
неспокойны, как от боли.
Что-то двигалось в сознаньи,
натыкалось на запреты,
как ручей в одном теченье
упирается в запруды.
Вычисляя машинально
траекторию полёта,
робот, в зареве заката
различая их детально,
провожал далёких птиц,
слушал слабый стук сердец...
Завтра позвонят ребята.
Будет новая работа.
Будет мыслей не роенье –
извлеченье, построенье.
Будут выведены блоки,
кроме лишь необходимых
в данных действиях и думах.
Будут солнечные блики
на приёмниках играть,
но не нежить и не греть...