Дистанция длинна и круг один для всех.
Жокей подал меня на старт, чтоб не было помех.
Но он не знал, что яростный трибун ажиотаж
Мне создаёт, так важный для бойца, кураж.
А то, что я боец, то знает ипподром.
Я дерби брал трёхлеткою на нём.
Ну, а в призах по имени и деда, и отца
Меня тотализатор метит первым без конца.
Характер мой и кровь мою четвёртый век
Два скульптора ваяют - Бог и Человек.
И всё, что помешать могло мне скорость развивать на круге,
Отсечено. Осталось то, на что узду одеть возможно и седло с подпругой.
И не один в роду моём рождался чемпион,
В скрижалии пород чьё имя золотом вписал туманный Альбион.
Я ощущения бойца впитал в себя с рожденья.
И сердце, под бронёю мышц, принять не может пораженья.
Но день сегодня явно не тянул на время "пик".
Мне нервы теребил хозяина конюшни на жокея крик.
И цвет камзола у жокея состоял из тех тонов,
Что вызвал смех у всех, включая ипподромных пацанов.
Овёс с утра был сух. Вода без соли.
Металл узды во рту напоминал о прежней боли.
И то, как в стремя вставил мой наездник ногу,
Всё вместе породило у меня тревогу.
А тут на старт подача, чтоб ей было пусто.
Но, слава Богу, гонг, и обострились чувства.
Я в скачке. Нечего хандрить.
Я на кругу, чтоб снова победить.
Я опытный стиплёр, мне суета на старте - смех.
С соперником я разберусь по ходу, без помех.
Понятно даже по тому, как приняли мы старт,
Не класс у них соперник мой, а лишь азарт.
Я три препятствия прошёл, не сбив дыханье,
Но вдруг я кожей ощутил к себе вниманье.
Против меня работал весь заезд, сбивая ход.
И на барьеры осложняя мне заход.
Но я то знал, как тут себя вести,
Достаточно прибавить ход и скачку повести.
Но мне наездник не давал посыла,
И скачка группой мой порыв давила.
Шестой барьер, завал. Я еле для ноги нашёл клочёк земли, чтоб опереться.
Перенеся себя через клубок из тел, я чуть замедлил темп, чтоб оглядеться.
Боль от хлыста вдруг обожгла живот. Рывок узды мне окровавил рот.
Я чуть не проскочил тот поворот, что на препятствие ведёт.
И вдруг я впереди себя увидел то,
Принять мучения свои я должен был за что.
Барьер очередной взять устремился
Тот, проиграть кому, мне легче удавиться.
Тотализатор, я представил, как сыграет,
Коль эта лошадь фаворита обыграет.
За весь сезон она ни разу не попала в тройку,
Но эта мысль лишь обожгла меня, и только.
В тот миг контроль за скачкой на себя я взял,
Но так, чтобы жокей об этом не узнал.
Я лидера, как тень, на корпус отпустил,
Но, к финишу я выйдя, поле захватил.
Когда до финиша осталось тридцать корпусов,
И я пошёл в рывок, то рёв стоял в ушах от тысяч голосов.
Я знал, что сделает со мною эта свора,
Но даже мёртвым первым бы дошёл до створа.
Наполнен кровью рот. Струной узда.
Но даже стопа кран не каждый раз становит поезда.
Жокей привстал. В глазах от боли стало красно.
Дыханье, сердце, ноги я собрал в одно. И фотофиниш стало ждать напрасно.
Трибуны рёвом изошли, хотя чтоб я им показался.
Но я, себя остановив, идти уже не мог. Весь мир вокруг шатался.
А через час Кузьмич, конюшенный пророк, под кожею покоя мои нервы,
Вручил мне главный приз, сказав: "Ты молодец. Ты снова - первый".