Ф. Г. Лорка Фамарь и Амнон
Луна над горами блуждает
В желанье найти водоём.
Лето тигром вздыхает
Объятое знойным огнём.
Воздух стонет над кровлей
Струнным звучанием полн,
Блеющий ветер в кудри вплетает
Гул металлических волн.
Холм от засухи в ранах,
Рубцы прижигают звёзды,
Пронзая белыми шпагами
Мрак ночи поздней.
Фамарь в облачении сна, -
Птицы над горлом ущелья.
Блеск ледяных бубнов
В лунном прощенье.
Она обнажённою пальмой
Стоит над северным брегом,
Моля её жаркое тело
Осыпать хлопьями снега.
То стоит напевая
На заснеженном склоне,
У ног её пять белых горлиц
В струнах морозного стона.
Вдруг Амнон появился,
Лёгкой тканью изящной
С пышною бородою
Дышит волною кипящей.
Тенью своей накрывает
Её обнажённое тело.
С горного склона она
Зубы стиснув, стрелой слетела;
Амнон стоит наблюдая,
Луна в глазах его блудит,
Лунной млечною дымкой
Освещены сестры груди.
Парил в порыве он страстном
На крылах отрешенья.
В холодную падал постель
В мучительном опустошенье.
Рассвет поднимает землю,
Погребенье раздвинув.
Облачая серебряной пылью
Кораллы роз, георгинов.
Воды колодцев в безмолвье
Кувшин наполняя, звенели.
Цепи, ковши поднимая,
Змеем гремучим пели.
Амнон в покоях своих
Метался в бреду до рассвета.
Озноб, удушая плющом,
Лишал его чистого света.
Фамарь тихо в спальню вошла,
Снов волненье скрывая,
Как чистая входит река
В мутные воды Дуная.
- Фамарь, созвездием рыб
Груди твои в заточенье.
Твёрдое пламя пальцев моих
Обжигает влеченье.
Сотня царских коней заржала,
Солнце в небе поблекло.
Она, извиваясь лозой,
Вырывалась из пекла.
Спелый плод был им схвачен,
Пали с плеч кружевные ткани.
Холодным рисунком кораллы
Окрасили белые камни.
О мучительный крик
Пошатнул вокруг зданья.
Снежные туники высокогорья
Сорвались в содроганье.
В мрачных путах невольники
Падали на колени.
Поршнями бедра играли
С небесным светом и тенью.
Вокруг Фамари непреклонной
Цыганки как приведенья
Капли растерзанной розы
Собирали в смятенье.
Заперты простыни в стенах
Требующих возмездья,
Виноградные грозди в саду
Замерцали холодным созвездьем.
Насильник скрылся на муле
От царской ярости страшной.
Стрелы в след ему тучей летели
Со стен и с кровли башен.
Когда возвратились четверо конных
Без окупленной им вины,
Давид сорвал для их черепов
С арфы четыре струны.