Признайся хоть теперь,
будь смел -
в последний час, с билетом именным, зажатым в кулаке: старуха половчее будет многих нас.
Смеялся ты над ней
и презирал. По младости годов (да, что там старая?!) – ты чёрта не боялся! С клюкой, в обносках, смятых башмаках – над ней ты откровенно потешался
и согбенную спину, вслед, усмешкой провожал: «Врёшь, старая! Шла бы ты…», - шептал.
С билетом именным рar terre
и в позе «навзничь» - что вдруг поник? Зачем же делаешь свой лик
торжественно-прощальным?
Что не смеёшься ты теперь? О чём задумался, печальный?
Будь до конца же тем, кем был,
кем слыл
среди людей – шутом, сатиром, низовЫм – с соломою внутри.
Пусти слезу. Пусть раз - один –
последний, он же – первый, -
не будет фарсом эта человечья блажь: «Ещё пожить бы!»
Восстань! Засмейся и заплачь! Вот это будет шоу!
Взорвётся публика и шапки станет мять , и каждый – как один,
себя забыв,
сорвавшись с места, возликует стоя! Успех – какого раньше ты не знал!
Но не ведись на рукоплеск и смех – овации не для тебя.
Ждёт, вздрагивая нервно
нарядный некогда,
а ныне – траурный
форгАнг.
И только, скрытая в тени и дёргающая лОнжу,
единственна - останется собой – из века в век - из будущего в прошлое,
сколь ни великим представлялся б человек, -
старуха с согбенной спиной – та, на которую сейчас - ты первый раз взглянул не свысока, а, лёжа –
с билетом именным
в рar terre.
© Copyright: Дева Мари, 2011