Ночь,опустившись с гиком,расцвела,
Взъерошив пляскою обугленное тело,
Ей дар-ужасить зимнее, пока
В колчане утра огненные стрелы.
И бегство второпях кусала дрожь,
Нагая, мотыльковьем окон пировала,
Лизали ветропсы следов хрустящий нож,
Искрились как зрачки у наркомана.
То буйства лепки безобразная краса
На спинах пут. Из хаоса наружу
Там хмурых кузовов литые паруса,
Полоски обнажив, проламывали стужу.
Над ними рёв-атлантов забытье,
Чья каменность несёт клокочущее брюхо,
Ощерило гирлянды в темноте,
Смеялась темнота презрительно и сухо.
Ей змеи водостоков ухмылялись в такт,
Напудренные щёки гнав гипнозом,
Туда,где жалок в полыханьи мрак,
Где за циклопами дверей ютится проза.
И грозным роем междометий жуть
Язык до Вавилона воскрешала...
На градусниках съёживалась ртуть,
В июнях спален детям не дано уснуть,
Бормочут что-то,кутаясь в сугробы одеяла.