Промокла вся, уныло ждёт
Столица серая поляков,
Когда ослабит долгий гнёт
Дневная мгла, своё отплакав.
На лицах пани и панов,
На стёклах - капли дождевые.
Деревья встали вдоль домов,
Как тени улиц неживые.
Набрякнув тьмою, небеса,
Казалось, вечность моросили.
И не таили чудеса
Задворки бывшие России.
Угрюм Варшавы панской вид.
Весёлость сердца нулевая.
Пустой жестянкою гремит
Невзрачность щуплая трамвая.
Давно отброшены рукой
Страниц газетных спесь и склока.
Над Вислой - чёрною рекой,
На мост въезжая, вспомнишь Блока:
"Когда б из памяти моей
Я вычеркнуть имел бы право
Сырой притон тоски твоей
И скуки, мрачная Варшава!"
Так снова через сотню лет:
"Кацапа" пришлого томленье,
Над чёрной Вислой - чёрный бред,
Зари больной под вечер тленье.
Всё так, как было век назад...
Сменились власти и холопы,
За океан слугой глядят
Задворки польские Европы.