Убегают последние дни лета. Вот-вот – и прозвенит первый школьный звонок. Двадцать четвёртый в моей учительской жизни. Пытаясь создать себе предпраздничное настроение в эти серые августовские дни, вспоминаю забавные минутки школьного житья-бытья.
…Первый мой год. Четвёртый класс. Стёпка Дмитриев потихоньку катает по парте маленькую машинку. Стёпку строгостью не возьмёшь. Он сразу же ощетинивается, становится злющий, неуправляемый. Подхожу к нему, наклоняюсь:
– Стёпа, а когда писать будешь?
Стёпка, тряхнув курчавой головой, сияет белозубой улыбкой:
– Ой, Ольга Владимировна, трактор через речку переправлю, тогда и писать буду.
В пятом классе читаем басню «Волк и ягнёнок». После первой же фразы Ленка Истомина поднимает руку:
– Подождите, пожалуйста, Ольга Владимировна.
Ленка поворачивается к соседу с задней парты:
– Слышишь, Гиль? «У сильного всегда бессильный виноват». Так и я у тебя вечно во всём виновата.
Успокаиваемся, читаем басню дальше. После прочтения подаёт голос уже Колька Гиль:
– Слышь, Истомина? А Волк-то всё равно Ягнёнка съел…
Та же Ленка на одном уроков поднимает руку:
– Подойдите, пожалуйста.
Подхожу. Ленка вдруг начинает считать пуговицы на моём платье:
– Куколка, балетница, воображуля, сплетница, вор, мошенник, поп, священник…
Уже и не помню, кем я в итоге оказалась. Пребывала в ужасе, видимо.
В шестом классе пишем сочинение по картине Чуйкова «Дочь Советской Киргизии». В тетради Лены Зыковой читаю: «На её мечтающей голове белый платок».
…Из других лет. Пятый класс. Дети переписывают текст. Вижу, что Ванька Белокопытов написал не ту букву. Подхожу к нему, показываю:
– Ваня, смотри, тут ты вместо а написал о.
Ванька поднимает на меня недоумённые глаза:
– А не всё ли равно?
…Седьмой класс. Рассказываю о лицейской жизни Пушкина, о том, как учитель математики разрешил ему сесть на последнюю парту и писать стихи. Раздаётся вздох Вовки Шастина:
– Дивья Пушкину. Если бы мне так на математике, я бы тоже стихи писать стал…
…Девятый класс. Записываем текст под диктовку. Мишка Птицын мнётся, мается, наконец, спрашивает:
– Ольга Владимировна, а слово «английский» с какой буквы пишется?
Объясняю попроще:
– Англия одна. А английского много: товары, газеты, парки. Вот и подумай.
Мишка кивает, пишет дальше. Немного погодя встречается в диктанте слово «Англия». Мишка опять замялся, потом поднимает голову, неуверенно произносит:
– Ольга Владимировна, а Англия одна?
Из сочинения девятиклассника: «Когда Молчалин упал с лошади, она упала в обморок».
…Ещё пятый класс. Урок истории. Серёжка Зыков рассказывает о вооружении ассирийцев.
– Так, хорошо. А что защищало тело самого воина?
Серёжка мнётся, не может вспомнить слово «панцирь». Но вот миг просветления:
– А на теле его была …эта… чешуя!
Из сочинения семиклассника: «От долгого купания в пруду нос его покрылся чешуёй».
…Ещё урок истории. Егорка Самойлов пытается рассказать о Греко-персидской войне. Что-то знает, но путается, косноязычно твердит:
– Они напали на них…
– Кто «они?» С кем пришлось воевать грекам?
– С этими …как их?.. с перцами.
С места тут же реплика Серёжки Гиля:
– А ещё с петрушкой, укропом и зелёным горошком.
…Урок литературы. Изучили термин «рифма», пытаемся написать по известным рифмам четверостишие. Быстрее всех справляется Никитка:
– Можно, я?
И, не дождавшись ответа, читает:
– Ветер по морю гуляет,
Только волны подгоняет.
С места тут же раздаётся возмущённый крик Вовки:
– Своровал!!!
… Тот же Вовка на уроке обществознания в шестом классе сидит в задумчивости, что у него бывает редко. Вдруг тянет руку:
– Ольга Владимировна, Ольга Владимировна, а почему беременность нельзя прерывать на пятом месяце?
Пауза. Мы-то говорили о Конституции…
Ещё урок обществознания. В письменной работе Серёжки Зыкова читаю: «Нравственность – это когда всё нравится». М-да, исходя из этого, нравственность у меня низкая…
И, наконец, шедевр. Писали сочинение в восьмом классе по «Капитанской дочке». Второгодница Людка Ломтева сосредоточенно работала весь урок.
– Я бы ещё много могла…
Удивляюсь. Беру тетрадь, читаю:
«В стары времена люди любили или, может, обязывались детей до рождения записывать в какой-нибудь приличный полк. Но если мальчик, записанный в полк, рождается девочкой, то этот ребёнок умер. Но не в нашем случае.
Родился настоящий богатырь в семье Андрея Петровича Гринева. Его уважали при царе-батюшке. Сын Андрея Петровича был шаловливым молодым человеком, и отец решил его отдать не туда, куда его записали до рождения, а в Белогорскую крепость.
Мать очень сильно уговаривала Андрея Петровича, чтобы он не слал его в Белогорскую крепость, а оставил его дома, и приговаривала:
–Андрей Петрович, миленький, оставь Петра Андреевича!
Отец всегда на это ей отвечал:
– Успокойся, баба. Ты что, хочешь, чтоб наш сын оставался остолопом?
– Нет, я не хочу, чтобы наш сын был остолопом, но и в Белогорскую крепость его не хощу.
– Я знаю, что для сына лучше, и всё, хватит на этом.
Через недолго Пётр Андреевич уехал со своим Савельичем. Ну, много у них было за эту дорогу приключений. И в бильярде 100 рублей оставил, и в буре чуть не замело. Но всё же добрались они в Белогорскую крепость.
В Белогорской крепости Пётр Андреевич познакомился с комендантом, комендантской женой, с Швабриным и с Марьей Ивановной, дочерью коменданта. Он в неё влюбился, но Швабрин тоже её любил и всё время про Марью Ивановну Гриневу говорил гадости. Гринев поначалу Швабрину верил, но потом он понял, что Марья Ивановна очень хорошая девушка, и решил на ней пожениться.
Но батюшка его не дал согласия, да ещё пугачёвское восстание. И тут уж делать нечего, он решил повременить со свадьбой…»
Жаль, что Людка не довела своё сочинение до конца…
август 2009 г.