Выцвели чайки, как искры зимой, и кричат не по-птичьему, -
Гаснет в тумане живой и тревожный их крик...
Этот закат за кормой – он зачем золотой и коричневый?
Юноша-юнга глядит, как глубокий старик...
С пепельных щёк осыпаясь золой, розоватость рассеется
По ветру... Что ж это, брат мой, пират мой, - останься со мной!
Мы погружаемся в серое, серое, серое, -
Низ или верх, - всё – без дна, всё – сквозь нас... Всё равно, -
Не притвориться нам больше, как раньше, счастливыми, -
Всё – облегченье... Притворство тошней нищеты.
В честном пиратстве не выживут мысли трусливые, -
В щепы – о рифы... И станем мы снова чисты
В помыслах... Голая соль с губ безмолвных вся выпарится,
Станут кристаллы колоться и плоть разъедать...
Голая боль расцветёт чёрным флагом и выбелится
Черепом – знаком, что нечего больше терять...
Столп соляной – нам примером, - да мы ли примерные?
Дважды и трижды вошли, а река всё течёт...
Кто-то твердит Символ веры, - а кто-то – таверны да
Шлюх портовых поминает, - не кончится счёт...
Дважды и трижды... А надо – и больше, - и ляд с вами!
Брат мой, пират мой, держись, - нам ведь не привыкать...
Только не бойся, не бойся, не бойся оглядываться –
Эта река, это море – они – только вспять
Нас понесут – к океану зазвёздному... Падаем?
Где-то вернётся сиянье и розовость щёк...
Да не поблёкнут глаза - и цвета нашей памяти,
Брат мой, пират мой, - мы, кажется, живы ещё!