Йоко...
Прости меня...
Я не знаю больше слов
для примирения.
Воздух стонет от ласок.Пропеллеров пятерня
Молодых самолетов Самоубийц во имя спасения.
Самых белых повязок на лоб
алых пятен сок
И
Возбужденная дрожь последних сигнальных вымпелов.
Эта Пуля проела туннель через мой висок,
И я знаю,
(что если бы ты могла),
то ты б ее просто выпила.
Твои Губы так пахнут вишней
и сладким Вином.
Изогнувщейся молнией тела
цвет - карамель.
Но пока ты ешь мою Плоть,
я забуду о том,
что иконы с телеэкранов идут на панель.
Ты сжимаешь мне руки насквозь
до кровавых Ран,
Все меняешь мне Терен и Лавр,
причем наугад.
Но от атомных Роз твоих поцелуев
веет уран:
Хиросимы и Нагасаки моей земли
до сих пор болят.
Ты, наверно, не знала, Йоко, что на войне
среди Праведных мертвых может быть рядовой.
Говорят, харакири в вашей далекой стране -
это тоже метка для Бога, что , мол, я свой.
Но не радуйся шрамам, я все равно вернусь.
Заверни мое тело в новый и белый бурнус,
А когда мы умрем, за три дня я найду тебя сам.
Нам (блудницам, юродивым)принадлежат небеса.
P.S.
От блудниц и юродивых ломятся небеса,
Хеппиэнд наш сожрали больничные корпуса.
Эпикриз не скрижали, его уже не поменять.
Он вмещается в строчку:
Йоко, прости меня...